Сестры подошли к лугу вблизи дома. Легкий ветер шевелил траву.

– Давайте немного посидим здесь, – предложила Элиза.

– Не на чем сидеть, – сказала Элен. – Мы же не захватили одеяло.

– Сядем прямо так.

– А муравьи?

Но Флоранс уже легла на траву. Сцепив руки за головой, она смотрела в небо.

– Когда вернемся, я сделаю печенье, – тихо, но твердо сказала она.

Элен легла рядом, глядя в безбрежное синее небо, по которому лениво плыли редкие пушистые облачка.

Последней на траву улеглась Элиза.

– Как здорово просто выйти из дому и никуда не спешить. Жизнь становится более похожей на нормальную.

– А станет ли жизнь снова нормальной? – Флоранс повернула голову, вытянула руки вдоль тела.

Элен понимала, что на самом деле сестра задала другой вопрос: почувствует ли она себя снова нормальной.

– Обязательно станет, – вздохнула Элиза и потянулась к руке Флоранс.

Солнце согревало Элен щеки. Она закрыла глаза. Как здорово лежать на траве, ощущая под собой землю. Это успокаивало, связывало ее с жизнью вне времени, укрепляло в ней то, что невозможно разрушить.

Ветер совсем стих. Единственное движение воздуха исходило от жужжащих насекомых. Незаметно для себя Элен задремала.

Ее сон оказался коротким. Не прошло и нескольких минут, как Элиза резко села, почесывая внутреннюю сторону бедра.

– Чертовы твари! – пробормотала она. – Ты оказалась права.

– Муравьи? – спросила Элен. Сестры поднялись на ноги. – Дома у меня есть мазь от их укусов.

Они вышли на дорогу, ведущую к их дому, а когда были совсем рядом, Элен замедлила шаг. Она надеялась запечатлеть это мгновение в памяти. Ей не хотелось, чтобы этот день кончался.

– Ты чего? – спросила Элиза.

Элен посмотрела на единственное густое белое облако, оставшееся на небе.

– Запоминаю безмятежность этого дня. Он такой мирный.

– Удивительно, правда?

– Это дает мне надежду.

Дома Флоранс прошла прямо на кухню. Элиза отправилась в гостиную. Элен сходила наверх за мазью от комариных укусов. Зайдя в гостиную, она застала сестру смотрящей в окно.

– Хороший сегодня день, – сказала Элиза.

Элен согласилась. День и впрямь выдался замечательный. Солнце не пряталось ни на минуту.

Сестры отправились помогать Флоранс с едой. Она сварила макароны, приправив их остатками масла грецкого ореха и чесночным соусом. Потом они сделали салат из свежей капусты и крошечных кусочков копченой утки, которую вчера подарила Люсиль. Флоранс добавила туда грецких орехов и сбрызнула оливковым маслом. Сестры принялись за еду. Элен чувствовала: совместное приготовление пищи не только укрепило их сестринское единство, но и вдохнуло новую жизнь во Флоранс. Понимая, сколь быстро кончаются эти драгоценные мгновения, она ценила каждую минуту. Сейчас ей казалось, что перемены к лучшему уже начались.

– За нас, – сказала сестрам Элен, поднимая бокал с вином.

Ночью Элен проснулась от крика и сразу поняла, что это Флоранс. Она надела халат, зажгла масляную лампу и с лампой в руке побежала в комнату Флоранс. Сестру она нашла в углу стоящей на четвереньках, с глазами, полными дикого ужаса. Кожа Флоранс была липкой от пота. Поставив лампу, Элен потянулась к сестре. Однако Флоранс не шевельнулась. Кажется, она даже не видела, кто пришел ей на помощь.

Когда Флоранс заплакала, Элен опустилась рядом с ней и стала гладить по волосам, пытаясь успокоить. Через несколько минут глаза Флоранс начали принимать нормальное выражение. Она даже смогла остановить взгляд на Элен, хотя дыхание все еще оставалось поверхностным.

– Я…

– Тсс… Не надо ничего объяснять. Тебе всего лишь приснился кошмар.

– Те люди. Они были как наяву. Все становилось хуже и хуже. Я так испугалась. – Флоранс прижала ладонь к сердцу. – Потрогай, – дрожащим голосом предложила она.

Элен выполнила ее просьбу. Сердце Флоранс громко колотилось. Элен помогла ей встать, затем отвела и усадила на кровать. Но Флоранс начала раскачиваться взад-вперед. Она качалась, не в силах остановиться.

– Я чувствовала… я чувствовала, что… что я умру от боли в сердце, – прерывисто прошептала она. – Я не могла… проснуться. Я кричала. Ты слышала? Я кричала.

– Дорогая, я тебя услышала и сразу же пришла.

Флоранс плотно зажмурилась, словно намереваясь вытолкнуть из себя воспоминания. Элен стала гладить ее по спине. Движения были медленными, успокаивающими. Так гладят испуганное животное.

– Флоранс, дорогая моя, я понимаю: ты восприняла сон как реальность, но он не был реальным. Те люди уже не вернутся. Мы найдем способ, чтобы ты никогда не оставалась дома одна. Может, нам поможет кто-нибудь из людей Виктора… хотя бы до тех пор, пока ты вновь не почувствуешь себя увереннее.

– Я не хочу видеть рядом никого из незнакомцев.

– Тогда, может, Энцо?

– Ни в коем случае! – Флоранс испуганно посмотрела на сестру. – Он мне не друг. Разве я тебе не говорила?

– Конечно говорила. Черт, я совсем забыла! Прости. Никакого Энцо. Попытаемся связаться с Клодом. Возможно, он знает, где сейчас Джек. Может, до сих пор в наших краях. С Джеком тебе будет спокойно, правда?

Предложение вроде понравилось Флоранс, но она тут же добавила:

– Я теперь уже не засну.

– Идем ко мне в комнату.

Отрешенность Флоранс, длившаяся эти две недели, заграждала путь всем ее чувствам. Сегодня она позволила себе капельку счастья, но вместе со счастьем открыла дверь к другим, мрачным и пугающим чувствам. И все же, невзирая на кошмарный сон, Элен сочла это обнадеживающим знаком. Невозможно жить полноценной, счастливой жизнью и при этом заглушать в себе все чувства.

Элиза

В понедельник утром, когда Элиза была на кухне одна, неожиданно кто-то тихо постучался в заднюю дверь. Открыв, она увидела веснушчатого деревенского мальчугана, синеглазого, тощего, с большим носом и в сапогах не по размеру. Он переминался с ноги на ногу, с любопытством озираясь вокруг.

– У меня послание, – прошептал он, так и не сумев спрятать улыбку.

Судя по всему, посланец был необычайно взволнован этим секретным поручением. Едва ли он догадывался, чем на самом деле занимаются взрослые, пославшие его.

– Слушаю, – сказала мальчугану Элиза.

– От Виктора. Он просит тебя встретиться с ним в кафе.

– Прямо сейчас?

Глаза маленького посланца округлились.

– Без… отлагательно. Так сказал Виктор.