Одевшись, она взглянула на себя в зеркало и вспомнила миф о Нарциссе, который им рассказывала учительница латыни. Приблизилась к своему отражению – бледному темноволосому юноше с мерцающими и, несмотря ни на что, задорными глазами – и поцеловала себя, оставив мутное облачко на зеркальной поверхности. Упала шляпа. Элла наклонилась ее поднять, и щеки у нее порозовели. Она представила себя в зале гостиницы «Эвергрин», где будут вручать премию и куда ей выдали приглашение на две персоны. От волнения щеки вспыхнули. Все будут смотреть на нее. Спрашивать: это девочка? Или все-таки мальчик? Шептаться у нее за спиной. Может быть, насмехаться.

Когда-то она сказала Спасителю, что не отказалась бы от кольца Гига[46], чтобы быть иногда невидимкой, – историю о нем им тоже рассказала мадам Нозьер, латинистка. И вот только сейчас Элла вдруг ясно поняла, что имел в виду Спаситель, когда на прошлой консультации сказал ей: «Опасно слишком рано открываться». Он прав. Сейчас привлекать к себе внимание рискованно. Когда-нибудь она будет свободной, станет писателем и тогда, возможно, напишет книгу о себе, напишет в мужском роде. Но не в эту субботу. Быстро, пока отец не приехал, Элла убрала галстук, мужские туфли, шляпу и надела обычные джинсы, кроссовки и любимую матроску.

– «У говорящих о счастье часто…» Папа! – крикнула она, как маленькая девочка, которая заждалась у дверей.

Камиль не успел еще войти, как Элла повисла у него на шее.

– Ты не огорчилась? – спросил он дочь, когда они уже сидели в машине.

– Огорчилась?

– Что не побываешь в редакции?

Торжество состояло из двух частей. Начиналось оно в два часа с посещения редакции журнала и встречи с его сотрудниками. Вручение премий предстояло в четыре в большом зале гостиницы по соседству.

– Нет, так долго я бы не выдержала, – ответила Элла. – У меня и так голова кружится.

Месье Кюипенс не мог освободиться раньше: он не мог пропустить прием у своего лечащего врача. Редактор журнала его успокоила: главное для пяти избранников, четырех девочек и одного мальчика, произойдет в зале гостиницы, там же к ним присоединятся три выдвинутых на премию класса вместе со своими учителями.

Гостиница «Эвергрин» с беломраморным фасадом и вращающимися дверями – вполне возможно, не из настоящего золота, но сияющими, как золотые, – с красным ковром, ведущим к блестящей стойке, за которой сияли улыбками молодые люди в галстуках, показалась Элле чужим миром богачей. Сердце у нее защемило, как будто ей надо было переступить порог нелюбимой школы. Ей захотелось взять папу за руку и убежать отсюда. Но месье Кюипенс пожил на свете. Да и смерть была не за горами. Он уже не обращал внимания на всякую ерунду.

– Добрый день, – поздоровался он с распорядительницей в черном костюме. – Нам в салон Гортензий.

– Вы приглашены? – осведомилась она очень вежливо, но в то же время не забывая о бдительности.

– Да, моя дочь в списке победителей, – не мог не сказать месье Кюипенс, протягивая картонную карточку.

– Папа, – простонала Элла, больше всего на свете мечтая о кольце Гига.

– Второй этаж направо. Мои поздравления, мадемуазель.

Монументальная лестница с золотыми шарами тоже была устлана ковром и уставлена на площадках декоративными растениями.

– Красный-то ковер прямо как в Каннах, – пошутил Камиль, вынужденный остановиться на средине лестницы, чтобы немного отдышаться.

– Пойдем отсюда, – прошептала Элла.

– Что? – не понял отец.

– Нет, ничего…

Ради него она вытерпит все до конца, но про себя взмолилась: «Пожалуйста, пусть я выиграю! О, пожалуйста!» Иначе она не переживет папиного разочарования.

Двери в салон Гортензий стояли распахнутыми, и там уже толпилось человек сто – все три класса, получившие премии: один пятый и два шестых со своими учителями. Атмосфера насыщена электричеством – громкие голоса, смех, селфи возле буфета.

Элла скоро вычислила и других претендентов – явно та высокая девочка, которая не отходит от матери, у них обеих вытянутые замкнутые лица. И вон тот мальчик с отцом, моложе нее года на два, на три, ни минуты не стоящий на месте. Единственный претендент мужского пола. «Вундеркинд», – сказала про себя Элла.

– Пойдем-ка поздороваемся с Маривон, – сказал Камиль, словно знал главную редакторшу с детства.

– Она сидит в жюри, – ответила отцу Элла сдавленным голосом.

Пока все перекусывали, жюри, состоявшее из шести подростков, под председательством Одри Малюри и под присмотром Маривон Лалюэт трудилось. За неделю они прочитали восемь рассказов, отобранных взрослой комиссией, и теперь должны были выбрать лучшего из пяти авторов и распределить места между классами.

– Съешь что-нибудь, – предложил Камиль Элле, надеясь ее уговорить.

– Да нет, я не проголодалась.

Неужели он не понимает, до чего ей трудно, она просто умирает, ей не до еды. Камиль подошел к буфету, ему протянули кир[47], но он попросил апельсиновый сок. Может, он и не стал бы себе отказывать напоследок в маленькой радости, но на него смотрела Элла.

– Тут полно пирожных! – сказал он, приглашая дочь жестом. – Хочешь шоколадный эклер?

Элла улыбнулась и постаралась справиться с маленькой тарталеткой. Ее сразу затошнило, но тошнота скоро прошла. Толпа оттеснила их от буфета, и они удачно устроились в амбразуре окна в спокойном углу.

– Запомни, Элла, все на свете имеет конец. Я знаю, тебе сейчас не сладко, но скоро все кончится. А по мне, раз мы тут вместе с тобой, то мы уже выиграли.

Они заметили, что зал притих. Маривон Лалюэт взяла микрофон и поприветствовала всех участников. (Она подчеркнула, что всех, а в этом году только одиночных авторов было рекордное число – тысяча шестьсот!). Потом передала слово Одри Малюри. Председательница жюри выразила радость по поводу того, что молодежь так любит писать, и сказала:

– Признаюсь честно, я не слишком люблю конкурсы. В первом, в котором я участвовала, я тоже была приглашенной, как вы сегодня, но премии не получила. И потом долго сомневалась в своих возможностях и в своем призвании. Так вот, перед объявлением победителей я хочу вам сказать, что вы имеете дело с проигравшей. Но, как видите, с этим можно справиться.

У Эллы возникло странное чувство, что писательница обращается именно к ней. И еще она почувствовала руку на своем плече. Папа стоял с ней рядом. Самый молодой член жюри взял микрофон и объявил, что третье место среди коллективных рассказов присуждается…

– …Пятому классу школы имени Эдмона Ростана из Брив-ла-Гайярд.