Это у китайца купить было невозможно, и им со свёртками приобретённой одежды пришлось выйти на Светланку, где они и нашли костюм в одном небольшом магазине (государственном), торговавшим различными спортивными товарами.

Ещё по приезде домой все имевшиеся у него деньги Борис отдал отцу, и поэтому за покупки расплачивался последний.

По дороге домой отец заметил, что материальное положение семьи неважное и что, пока Боря не получит работу, он будет иметь по 30 копеек на папиросы и другие нужды, бесплатную квартиру и стол. Боря как-то не привык особенно ценить деньги, тем более что во время самостоятельной жизни в Шкотове он со своими друзьями привык довольствоваться самым малым.

Курить он начал ещё с последнего класса школы, отец ему не препятствовал, мать, хотя и ворчала, но вынуждена была примириться, так как и сам Яков Матвеевич был отчаянным курильщиком. Пачка наиболее популярных тогда у курильщиков папирос «Пушка» стоила 12 копеек, следовательно, у парня оставались деньги и на трамвай, ведь ежедневные поездки на биржу требовали 6 копеек.

От тридцати копеек оставалось столько, что за два-три дня можно скопить и на билет в кинематограф, как тогда стали называться бывшие иллюзионы. Их при проезде по Светланке Борис насчитал целых три, и шли там разные картины.

Дома, после примерки и всеобщего одобрения всех покупок, Яков Матвеевич предложил сыну пойти искупаться. Тот, конечно, с радостью согласился. Оказалось, что от их квартиры было совсем недалеко до Семёновского базара — одного из самых многолюдных базаров Владивостока того времени.

Базар этот находился на берегу бухты Амурского залива, и на дамбе, ограничивающей бухту от залива, всегда купались жители близлежащих районов. Ходил туда и Алёшкин.

Купание Боре очень понравилось, ведь, собственно, это было его первое купание в море, даже в океане, до сих пор он купался только в речках, озёрах и прудах. Так, во время жизни в Шкотове он купался в реках Цемухэ, Майхэ, а на Шкотовский залив только любовался издали.

После купания посвежевшие, бодрые и голодные они с отцом направились домой. Базар ещё торговал. В то время он практически не закрывался, китайские рыбаки и огородники привозили товар круглые сутки. Не только рано утром, но даже и ночью продукты моря и огорода можно было купить. Так и в этот раз, хотя уже стемнело, и на улицах города зажглись фонари, торговля на базаре не прекращалась. Купили и они у китайского рыбака огромного краба, которого Борис с большим трудом доволок до дому. Именно не донёс, а доволок. Краб был настолько велик, что, когда Боря держал его за одну из толстых лап, все остальные волочились по земле.

Там же, в одном из маленьких ларьков, освещаемых бумажным фонариком, они купили две пачки китайских пряников.

Утром, вскоре после ухода отца на работу, отправился на биржу труда и Борис. Он надел новую рубашку апаш с широким отложным воротником, новенький тёмно-синий шевиотовый костюм, новые башмаки и, как заявила Анна Николаевна, выглядел настоящим женихом. Кстати сказать, именно по её настоянию он так вырядился, и, как всегда с ним бывало и раньше, и потом, даже через много лет, чувствовал он себя в новом костюме, хотя и хорошо сидевшем на нём, скованно и неловко. Он с большим бы удовольствием пошёл в своей старой красноармейской гимнастёрке, или, в крайнем случае, в юнгштурмовке. Но раз мать попросила, он исполнил её желание.

На бирже он узнал, что его очередь подвинулась на 8 человек, ему сделали отметку и сухо предложили являться через день.

— Так как, — сказал принимавший его пожилой и какой-то скучно-серый человек, — службы для конторских служащих мало, и если вы будете приходить через день, то ничего не потеряете, а я вам каждый следующий день буду отмечать вперёд.

Это заявление Бориса обрадовало. Уж больно муторно было толкаться среди большого количества людей, чуть ли не дежуривших на бирже целыми днями. Борис их понимал, ведь у некоторых имелись семьи. Хорошо, что у него есть где жить и не надо думать каждый день о еде.

Возвращаясь с биржи, он решил зайти к одному пареньку, с которым познакомился вчера во время купания. Звали его Женя, он так же, как и Борис, окончил школу II ступени, но во Владивостоке, и как выяснил Боря из разговоров с ним, имел значительно более серьёзную подготовку, чем Борис. Сейчас он готовился к поступлению в ДВГУ (Дальневосточный государственный университет), занимался с преподавателем. Как выяснилось, отец Жени служил инженером на Дальзаводе. Всё это Борис узнал ещё во время купания, когда они оба, отлично плавая, заплывали чуть ли не на километр от берега и, качаясь на волнах, блаженно отдыхали. Тогда же он получил и приглашение навестить своего нового товарища. Ну а Борис не привык откладывать свои дела в долгий ящик.

Через полчаса он уже нажимал кнопку электрического звонка у двери большого серого дома, стоявшего на краю Семёновского базара. В этом доме жили Котлярские, такова была фамилия новых Бориных знакомых. Женя только что окончил занятия и готов был следовать куда угодно. Борису дома тоже делать было нечего, и они оба отправились в кинотеатр «Арс», где шла новая комедия с участием Чарли Чаплина.

С этих пор новые друзья почти ежедневно ходили вместе купаться, иногда прихватывая с собой и младших братишек Бориса. Те плескались около молла, а Женя и Борис, как всегда, уплывали далеко. Ведь купались не с внутренней стороны молла, выходившей к Семёновскому базару, где вода была хоть и теплее, но зато и грязнее, а с внешней, выходящей прямо в залив. Там о край молла бились довольно заметные волны, но это только увеличивало прелесть купания.

Такая блаженная жизнь продолжалась около десяти дней. Но вот отец, как-то застав Бориса дома, заметил ему:

— Наверно, Борис, из твоего стояния на бирже так ничего и не выйдет, а меня сегодня уже спрашивали, придёт ли к ним новый курьер. Что мне отвечать? Ведь не можешь же ты сидеть всё время без дела, да у нас и с деньгами совсем плохо…

Бориса обидели эти слова, ведь как-никак он отдал отцу больше двадцати пяти рублей, тот ему выдал рубля три за эти 10 дней, а в то время можно было прожить одному, получая угол и питание, не больше чем на 10–12 рублей в месяц, так что его денег должно было хватить ещё по крайней мере на месяц, а отец уже вновь затевает этот разговор о службе курьером! Так, с возмущением