Торговые корабли продолжали шнырять туда-сюда вдоль границы заповедника, раздражая меня. Но поделать с этим я всё равно ничего не могла – и отец, и Нелу дали мне понять, что в этом вопросе мой голос совершенно ничего не решает. Бесят.

Далка был… не таким раздражающим, как могло бы показаться в начале. Конечно, он порой упорно игнорировал все мои доводы и всё делал по-своему, но в то же время иногда я находила это забавным. Наше вечное противостояние и попытки отстоять свою точку зрения даже приносили некоторое извращённое удовольствие. Всё же приятно, когда человек не стелется перед тобой, а имеет свою голову на плечах. И бесит, когда эта голова думает не так, как ты.

Меж тем, отведённые им полтора месяца прошли. Намечался очередной благотворительный вечер, на котором румын должен был представить проект будущего музея. Кроме того, это был первым приём, который полностью спланировал сам Нелу. Разумеется, ему помогал Алин, но в целом, все лавры должны были достаться моему новому боссу. Или помидоры – в случае его провала.

Лично я в успехе не сомневалась – видела чертежи краем глаза. Ладно, гораздо более внимательно все документы изучил мой зад, когда я неосторожно пришла вечером в кабинет Нелу. Если вы понимаете, о чём я. Хорошо, что перед этим мы заперли дверь, а в здании, кроме нас, никого не было. Даже Алин, по привычке, не сунул нос не в своё дело – он вообще последние недели пропадал где-то, погружённый в свои мысли.

В день презентации я с самого утра носилась, как белка в колесе. Первым пунктом в моём списке неотложных дел значилась встреча с отцом. За которым я сама поехала в аэропорт. Как будто могло быть иначе.

– Papа́! – воскликнула я, заметив выходящего из здания аэровокзала отца и бросаясь в его объятия.

– Малышка, – прижал он меня к себе, – Видишь, как и обещал – прилетел.

– Вижу, – кивнула я, не разжимая рук и не выпуская его, – Я скучала по тебе.

– И это взаимно, – улыбнулся мне отец.

Всю дорогу до заповедника мы разговаривали. Обо всём, но не трогали работу – полагаю, он итак был в курсе происходящего. Либо папа просто знал, что мы можем коснуться вопроса кораблей, а это всегда портило мне настроение.

Когда мы подъехали к отелю, отец, выйдя из такси, приподнял брови.

– Я так понимаю, вторая гостиница будет там? – кивнул он в сторону пустыря, который уже начали окружать забором.

Я кивнула:

– Да. А чуть южнее возведут музей. Кемпинг было решено разместить севернее, ближе к лесу и воде. Там отличная поляна, которая идеально подойдёт.

– Кемпинг? – переспросил отец.

– Далка не сказал тебе? – удивлённо спросила я, – Да, это была моя идея. Место отдыха для тех, кто любит быть поближе к природе.

Родитель улыбнулся:

– Не удивлён, что именно ты предложила это. Мне кажется, будь твоя воля – тут бы даже электричества не было. Иначе, не дай бог, провода навредят экосистеме заповедника.

– Ну, во-первых, в этом и кроется цель заповедника, – парировала я, – А во-вторых, не преувеличивай. Я не противник прогресса, просто голосую за то, чтобы при любой идее в первую очередь учитывались интересы тех, кого мы защищаем.

– Ты безумно похожа на свою мать, – отметил отец с теплотой в голосе, – Если сейчас ещё отвесить мне подзатыльник – сходство будет просто стопроцентным.

Я засмеялась и покачала головой:

– Нет, не хочу быть первой двадцатишестилетней девушкой, которую отец выпорол ремнём за неподобающее поведение. Всё, отдыхай, увидимся через пару часов.

Дома уже вовсю суетилась Джек – на этот вечер были приглашены все сотрудники, без исключения. Поэтому на моей кровати лежали целых два платья. И оба внушали мне опасение.

– Чёрное? Ты уверена? – спросила я подругу, прикусывая губу.

– Абсолютно, – кивнула та, ставя рядом такого же цвета босоножки на шпильке, – Но ты не переживай – его надену я. Твоё вот, – кивнула она на второй наряд.

– Красный. Не лучше. Слишком кричаще, – покачала я головой.

Вздохнув, Джек повернулась ко мне, ткнув при этом пальцем мне в плечо:

– Ты. Прекрати быть такой занудой. Красный – это твой цвет. Все с ума сойдут, когда увидят тебя хоть в чём-то, кроме вечных шорт и гидрокостюма. А благотворители вообще слюной подавятся и будут готовы хоть последние трусы отдать, лишь бы ты им улыбнулась.

– Какая ты порой чёрствая, – отметила я с усмешкой.

– Это бизнес, крошка, – парировала подруга, – Нужно уметь подать себя, не продавая при этом. Так что – живо одевайся.

Фыркнув от такого повелительного тона, я всё же послушалась. Прохладная ткань приятно остужала разгорячённую жарой кожу, открытые плечи и спина лишали меня всякой надежды на лифчик. Впрочем, лиф платья был скроен так, что мои «девочки» итак были всё равно что за бронёй. Длинная юбка скрывала ноги, но при каждом шаге левая выглядывала из игривого разреза, что доходил до середины бедра.

– Вот видишь, – улыбнулась Джек довольно, когда я оделась, – Конфетка просто. Волосы можно чуть собрать.

Подойдя ко мне, она показала, как именно это можно сделать, после чего ехидно добавила:

– Хорошо, что твой румын больше не делал попыток сожрать тебя. Иначе пришлось бы тебе щеголять в наглухо закрытом платье. В конце июля! Вопросов наверняка было бы немерено.

– Ну, мы могли бы сказать, что это мода такая, – пробормотала я, закалывая волосы шпильками, – Нарядили бы тебя в нечто похожее, чтобы поддержать меня.

– Э нет, подруга, так не пойдёт, – хмыкнула Джек, – Я не стала бы страдать из-за того, что твой мужик не может держать свои губы и зубы при себе. Даже не надейся.

– Вот они – прелести женской дружбы… И он не мой мужик! Мы просто…

Не найдя подходящего определения, я просто махнула рукой и под смешки Джек приступила к макияжу. Ничего кричащего – не любила большое количество краски на лице. Особенно летом. Мне казалось это настоящим издевательством над кожей. За свои годы я ни разу не оказывалась в кабинете косметолога и хотела оттянуть поход к нему на как можно больший срок.

Через пару часов мы с Джек, в чёрном и красном, уже стояли в конференц-зале на первом этаже отеля, окружённые коллегами и с бокалом шампанского в руке. Я невольно отмечала, что организация не подкачала – зал был дорого и со вкусом обставлен, напитки и закуски тоже оказались превосходного качества. Нелу Далка не шутил, когда говорил, что точно знал, чего хотят люди. Недовольных я точно пока не заметила.

Обернувшись, я поискала глазами виновника моих размышлений. Румын стоял неподалёку вместе с Алином и моим отцом. Все трое о чём-то разговаривали, при этом papа́ добродушно улыбался, а Ал так вообще то и дело срывался на смех. Что касается Нелу – тот, как и всегда, был собран и почти холоден. Лишь по глазам можно было понять – он доволен.