– Вазы у нас нет, – виновато проговорила она. – Цветы в нашем доме были только тогда, когда мама с папой ещё не ссорились.

Она тоже знает, что такое раздор в семье.

Несколько секунд они простояли в неловком молчании, смотря друг на друга и не зная, что сказать. Лиза повернулась к окну, опёрлась на подоконник, теперь Андрей видел лишь её спину и (хрупкие такие хрупкие) плечи, до которых самую малость не доходили светлые волосы. Раздался один всхлип – тихий-тихий, словно мышонок, спрятавшийся в углу, не сдержался и заплакал. Затем Лиза вновь повернулась, всё ещё упираясь руками в подоконник, посмотрела на Андрея своими блестящими голубыми глазами и улыбнулась.

– Прости меня, если выгляжу как плакса, просто… – розовые губы дрогнули, – … просто так приятно, оказывается, получать цветы. Я не думала, что ты придёшь. Решила, ты больше не появишься, потому что прошло больше недели, а тебя всё не было и не было.

– Я боялся, – Андрей замер, осознав, что только что сказал. Казалось, он существовал отдельно от тела, сам желал промолчать, но губы и язык продолжали говорить, пока глаза смотрели на силуэт Лизы, очерченный пробивающимся через окно светом. – Я бы и не пришёл, если б так часто не думал о тебе. Я хотел остаться дома и, может, даже убедить себя в том, что наша встреча на крыше – сон, но…

– … но ты знал, что это не так.

Их взгляды сплелись в невидимом танце.

– Да, знал. Лиза, я… – Андрей замялся, поджал губы, кровь новой волной начала приливать к лицу. Как же сейчас хотелось развернуться, выйти из этой квартиры и убежать куда глаза глядят, лишь бы не чувствовать себя так ужасно, так постыдно, так неуютно! – Чёрт, прости, я волнуюсь, я даже не знаю, как с тобой говорить. Ты такая красивая, а я…

Лиза рассмеялась, и всё внутри Андрея в этот момент расплылось тёплой, щекочущей грудь целебной водой. Что-то странное происходило с ним… Лиза просто смеялась – даже не смеялась, а выдыхала смешки, – но для него этот смех казался самой приятной мелодией в мире, эту мелодию хотелось слышать каждое утро, когда ты только просыпаешься и вновь знакомишься с миром. Мысли в голове Андрея запутывались друг в друге, думать было всё сложнее и сложнее, зато чувства… эмоции… становились лишь сильнее и сильнее.

Лиза закончила смеяться и, взглянув на Андрея (подарив очередной ТАКОЙ взгляд), попросила его подойти.

Она сказала:

– Я хочу коснуться тебя.

Андрей хотел этого, мир хотел этого, и он подтолкнул его, заставив сделать первый шаг. Андрей направился к Лизе, пересекая небольшую кухню.

– Господи, да ты хромаешь! – Лиза подскочила к нему. – Тебе надо прилечь и…

Он обнял её и со всей силы прижал к себе, спрятав от всего зла Вселенной в своих руках, укрыв от опасности, нежно проведя ладонями по спине. Он обнял её так, будто мог умереть через пару часов и хотел как можно больше впитать её тепла и поделиться своим. Без слов, не говоря абсолютно ничего, он обнял её, словно ждал этого всю жизнь, словно умел обнимать и никогда этого не боялся, хотя до этого ни одна девушка не обнимала его по-настоящему – так, как это делала Лиза.

Она попыталась что-то сказать, но Андрей лишь сильнее обнял её. Господи, боже… почему люди так глупы? Почему они та злы и агрессивны? Всегда доступен простой способ сделать человека намного, намного счастливее – просто обнять его! Но люди в силу своих предрассудков делают это так редко, что ты уже чувствуешь себя неловко, когда тебя по-настоящему кто-то обнимает. Как не хватает в нашем мире искренних объятий! Как поразительны они сами по себе! Ведь по сути ты лишь прижимаешь к себе другого человека и чувствуешь, как он проделывает то же самое – обычный, ни чем не примечательный процесс, но какую эмоциональную связь он выстраивает! Какие ощущения ты испытываешь! О боги… порой всё, что нужно человеку в данный момент, – это крепкие объятия. И тогда появятся силы – неведомо откуда, но появятся.

– Мне страшно, – сказал Андрей. Точнее, тихо прошептал, понимая, что скоро к глазам подкатят слёзы. Снова. За полторы недели он проплакал больше, чем за предыдущие шесть лет. – Мне очень страшно, Лиза. Я всё время чего-то боюсь, но не знаю чего.

Он не собирался это говорить. По правде говоря, у него и не было конкретного плана, только смутное представление: прийти к ней, подарить цветы, а потом, может, посмотреть фильм. Но всё происходило совсем иначе, теперь он обнимал её – обнимал её, девушку, что спасла его от самоубийства, – и говорил то, что никак не планировал говорить. Слова полились из него рекой прежде, чем из глаз хлынули слёзы.

Словно кто-то снял предохранитель.

– Меня постоянно не отпускает страх, просто иногда он больше, иногда – меньше, но он никогда не уходит, слышишь? Я постоянно чувствую себя виноватым и хочу что-то исправить, но не понимаю что, что мне нужно исправить! И… – Он коротко всхлипнул, когда по его спине проскользнули женские ладони. – Меня отпустил страх только один раз. Это… когда ты обняла меня, после крыши. Я просто сидел, а ты прижалась ко мне всем телом, и я почувствовал что-то такое странное… со мной ещё никто так не обращался.

– Со мной тоже, – прошептала Лиза. Каждый из них обнимал другого и шептал признания, словно боясь, что мир их может услышать. – Со мной тоже никто так не обращался. Всем абсолютно наплевать на меня, нет на свете хотя бы одного человека, который бы страдал от моего самоубийства.

– Есть, – сказал Андрей. – Теперь есть. Мне будет больно, если ты покончишь с собой.

Невероятно сентиментальные слова для Андрея… но тем не менее он продолжал и продолжал их говорить:

– Я тогда тоже хотел сделать это, поэтому вышел на крышу. Но увидел тебя, увидел твои глаза и как будто забыл о себе. Мне стала важна только ты. Я был готов пожертвовать собой, лишь бы ты, Лиза, осталась жива.

Она тихо застонала и уткнулась лицом ему в грудь, его мышцы впитывали её стон, его сердце отражало её голос во все кровеносные сосуды. Лиза буквально пыталась слиться с Андреем в нечто целое, но лишь со всей силы прижималась к мускулистому телу, пока по щекам стекали слёзы. Потом она подняла голову и робко спросила:

– Можно мне тебя любить?

А он смотрел в её блестящие голубые глаза, вспоминая, какими волшебными они были в симбиозе лунного сияния и света уличных фонарей – там, на крыше, когда тело пронизывал холодный ветер. Можно мне тебя любить? Почему