– Каким образом?

– Это понимаешь инстинктивно. По тому, как они блестят.

– Но вы не поняли это инстинктивно – что касается рубина,принадлежащего вам уже десять лет. Вы просто предполагаете, что он настоящий.Вы не знаете, подделка это или искусственный драгоценный камень, не так ли?

– Ну, я… он несколько отличается от рубинов, лежавших накровати.

– Каким образом?

– В тех рубинах было больше огня.

– Значит, вы предполагаете, что принадлежащий вам в течениедесяти лет рубин не является настоящим, это подделка или искусственныйдрагоценный камень?

– Я не знаю.

– Сколько драгоценных камней лежало на кровати?

– Наверное, около пятидесяти.

– Могло оказаться и больше?

– Могло. Могло быть даже семьдесят пять.

– Если вы за десять секунд осмотрели семьдесят пять камней,то вы делали это со скоростью семь камней в секунду. Я правильно сосчитал?

– Наверное.

– А вам известно, что опытный ювелир тратит во много разбольше, причем используя увеличительное стекло, чтобы определить, являетсякамень настоящим или это подделка?

– Предполагаю, что так.

– Тем не менее вы, абсолютно не разбирающаяся в камнях, неявляющаяся владелицей настоящих драгоценностей, за исключением одного рубина, вподлинности которого вы сомневаетесь, заявляете под присягой, что смотрели насемьдесят пять камней в течение десяти секунд с расстояния десять футов иопределили, что все они настоящие?

– Я так не говорила. Я не заявляла, что все они настоящие.

– Сколько среди них было поддельных?

– Я не знаю.

– Какой процент составляли поддельные?

– Я не знаю.

– Сколько было настоящих?

– Я не знаю.

– Хотя бы один был настоящий?

– Да, конечно.

– Два?

– Я говорю, что не знаю.

– Вот именно. Вы не знаете, был ли среди них хотя бы одиннастоящий, не так ли?

– Я думаю, что был.

– Инстинктивно?

– Да.

– Вы просто увидели сверкающую груду камней?

– Да.

– У меня все, – объявил Мейсон, улыбаясь присяжным.

Гамильтон Бергер встал со своего места. Победная улыбка несходила с его губ.

– Давайте предположим – для того, чтобы мне задать следующийвопрос, – что Дугласа Хепнера убили шестнадцатого августа примерно в пять часоввечера, – обратился он к Этель Белан. – Вы видели драгоценные камни до илипосле его смерти?

– Я возражаю, – заявил Мейсон. – Это несущественно,недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Это спорныйвопрос. Я считаю образ действий окружного прокурора неправильным, посколькутолько что заданным вопросом он показывает свою предубежденность.

– Возражение принимается, – с суровым выражением лицапостановил судья Моран. – Присяжные не должны брать во внимание только чтопрозвучавший вопрос.

– Хорошо, – согласился с решением суда Гамильтон Бергер. –Когда вы видели эти камни?

– Шестнадцатого августа.

– А в какое время?

– Около шести вечера.

– У меня все.

– У меня тоже все, – объявил Мейсон.

– Теперь я хотел бы пригласить мисс Сьюзен Грейнджер вкачестве своей следующей свидетельницы, – сказал окружной прокурор.

Сьюзен Грейнджер прошла вперед и приняла присягу.

– Ваше полное имя – Сьюзен Грейнджер и вы проживаете втриста пятьдесят восьмой квартире в доме «Белинда»?

– Да, сэр.

– Вы мисс или миссис?

– Мисс.

– Вы одна проживаете в триста пятьдесят восьмой квартире?

– Да.

– Вы несколько раз ездили в Европу?

– Да, я интересуюсь искусством. Я провожу столько времени итрачу столько денег на европейские картинные галереи, сколько могу себепозволить. Я изучаю эффекты света и тени, работы старых мастеров и собираюданные, о которых мне не хотелось бы сейчас говорить, потому что я намеренараскрыть их в книге по искусствоведению, которую пишу в настоящий момент.

– Вы недавно вернулись из Европы?

– Да.

– И на борту теплохода по пути домой вы познакомились сДугласом Хепнером?

– Да.

– И подружились с ним?

– Да, мы проводили много времени вместе на борту судна.

– Что произошло потом?

– Я не видела Дугласа… какое-то время, а потом случайностолкнулась с ним, и он пригласил меня вместе провести вечер…

– Когда он пригласил вас вместе провести вечер?

– Во второй половине июля.

– А дальше?

– Мы два или три раза ужинали вместе с ним, и он сказал…

– Мы не имеем права представлять подобный разговор вкачестве доказательства, – перебил Гамильтон Бергер, пытаясь показатьприсяжным, что он в точности следует установленному порядку. – Правда, ясчитаю, что вы можете рассказать о сложившихся между вами взаимоотношениях.

– Мы стали настолько близки, что он начал делиться со мнойсобытиями из своей жизни и мыслями о них.

– И вы многократно ходили вместе куда-то?

– Да.

– И иногда по возвращении вы приглашали его подняться к себев квартиру?

– Да, он провожал меня до дома и, как дань вежливости, яприглашала его зайти выпить стаканчик, и он никогда не отказывался.

– К сожалению, мы не имеем права представлять ваши разговорыв качестве доказательств, но я хочу спросить вас, не обсуждал ли когда-либоДуглас Хепнер с вами обвиняемую, Элеонору Корбин?

– Обсуждал.

– Ссылался ли он когда-либо во время этих разговоров наЭлеонору Корбин как на свою жену?

– Нет. Как раз наоборот, он…

– Достаточно, достаточно, – перебил Гамильтон Бергер,поднимая руки, словно регулировщик, приказывающий машинам, движущимся в однусторону, остановиться. – Допрос свидетелей должен производиться в строгихрамках, допустимых законом. Поскольку прозвучали заявления о том, чтообвиняемая являлась женой Дугласа Хепнера, я решил выяснить у вас, ссылался лион на нее когда-либо как на свою жену. Вы ответили, что нет. Одно ваше словосоставляет ответ на мой вопрос. А теперь я намерен спросить вас о разговоре,который допустим в качестве доказательства. Вы обсуждали когда-либо с обвиняемойДугласа Хепнера?