– Не было, у зубного он был.

– Ага, и два часа там просидел, а стоматолог, любовницаего бывшая, ничего подтвердить не может, убили ее. А сестричка говорит, что небыло его в это время у них, а если был, то максимум полчаса, а тогда где оностальное время провел? А когда бабу эту зубную убили, то где твой зять был?

– Дома.

– Ах, дома? Ну, смотри, Николай Степаныч, там это делов прокуратуре следователь Громова ведет, она тетка толковая, ей раньше толькооттолкнуться не от чего было, а если ей вот эти фотографии показать дапоказания свидетелей, то она в твоего зятька вцепится, как бульдог, и расколетего как миленького. Она и вахтершу вашу в парадной спросит, и милиционера водворе, а те-то все видели, кто когда ушел-пришел.

– Ты чего от меня хочешь, Анатолий?

– Вот и к делу подошли. Ты, Николай Степаныч, даже непредставляешь, как много я про тебя знаю. Так вот, условия мои такие: женщинуэту, Ольгу Кузнецову, чтобы и пальцем никто не тронул, и вот еще тебе списочекиз десяти человек, их чтобы тоже. Ты чего так на меня смотришь, Николай? На-кавот, хлебни коньячку для расширения сосудов, а то еще кондратий тебя хватитпрямо у меня в кабинете.

Купцов хлебнул коньяку, немного пришел в себя.

– Так ведь поздно уже, дело пошло.

– Нет, пока не поздно, того киллера, что Кастет послал,мы взяли, пока он у нас посидит, там видно будет. Так что ты как хочешь передсвоими компаньонами прогибайся, но чтобы мои условия выполнил, а иначе я,во-первых, все материалы на зятька твоего разлюбезного прямо в прокуратуруотнесу, во-вторых, пленочку, где ты с Кастетом беседуешь, твоему начальству пошлю,а оно тебя по головке не погладит, а в-третьих, эту же пленочку самому Кастетупокажу, а когда он узнает, кто его так подставил, ты уж сам додумывай, чтотогда будет. Вот так. А я, со своей стороны обещаю, что с зятем твоим разберусьбыстро и без шума.

– Только… – Купцов замахал руками.

– Что ты, Николай, мы же не бандиты какие-нибудь, намокрое дело зря не ходим.

Николай Степанович не помнил, как сел в машину, как добралсядомой, как жена уложила его в постель, все это время у него в голове стучала толькоодна мысль: «Все кончено!» Однако, проснувшись утром, он, хоть и чувствовалсебя абсолютно разбитым, сказал себе, что болеть сейчас не время, себе дорожеобойдется. Против обыкновения не вызвав машину, он отправился на работу пешком,чем немало удивил своих домашних. Был мороз, но не сильный. Николай Степановичне спеша добрел пешком до Смольного, а по дороге позвонил из телефона-автомата.Номер был дан ему для срочной связи. Он договорился о встрече с Кастетомсегодня же, в шесть часов. Встреча должна была состояться на той же квартире,что и всегда, и наверняка Чистякову опять станет известен весь разговор, ноНиколаю Степановичу это было даже на руку: пусть Чистяков слышит, что он честнопопытается переговорить с Кастетом, а там уж как получится.

Андрей отвез жену на очередные процедуры, хотел было ждатьтам, но скучно показалось сидеть два часа в машине, и он решил прогуляться поулицам, все-таки послезавтра Новый год, все освещено, люди оживлены. По дорогеон вспомнил, что забыл поздравить мать с праздником. Письмо уже не дойдет,придется послать телеграмму, хотя мать не любит телеграмм, боится их, думает,что несчастье где-то. Мать писала ему редко, он отвечал еще реже. После смертиотца она сильно сдала, сама стала прихварывать. Странное дело: вроде бы Андрейникогда не замечал между родителями особенной любви, а вот, когда отца нестало, мать горевала сильно. Андрей не спеша брел по Невскому, потом свернул кплощади Искусств и, проходя мимо «Европейской», вдруг остановился. Изподъехавшей иномарки выскочил шофер, открыл дверцу и подал руку выходящейженщине. Андрей пошел было дальше, но застыл на месте, не веря своим глазам.Эти волосы, поворот головы, походка… неужели это Ольга? Женщина уже подходилако входу, он не выдержал, рванулся следом, крикнул:

– Оля!

В этот момент неизвестно откуда взявшийся шофер Ольгиноймашины встал на его пути, перехватил поднятую руку и так и стоял, стараясьзакрыть собой обзор. Наклонившись вправо, Андрей увидел, что Ольга уже вдверях, и швейцар почтительно ее приветствует.

– Оля! – он крикнул без надежды на успех, но онауслышала, оглянулась, увидела эту нелепую картину, как шофер его не пускает, аон пытается вырваться, и слегка поморщилась.

Она быстро подошла к ним, сказала:

– Все в порядке, Юра, мы знакомы. Юра, не произнесшийза это время ни одного слова, исчез. Андрей, слегка ошеломленный, глядел на неев упор и удивлялся, как он смог ее узнать. Неужели это та девочка, с которойон, с которой они… нет, это не представить. Перед ним стояла, вежливо улыбаясь,потрясающей красоты женщина и смотрела на него так спокойно, что он растерялся.

– Здравствуй, Андрей!

– Здравствуй, – он очнулся, – а что же всеэто значит? Шикарная машина, телохранитель, «Европейская», откуда же это?

Он увидел, как по лицу Ольги пробежала тень, потом онапосмотрела на часы и сказала:

– У меня есть полчаса времени, если хочешь, мы можемвыпить кофе здесь в баре, – она немного помедлила, – я тебяприглашаю.

Андрей вспыхнул, но промолчал, черт их знает, может, у нихтам на валюту. Они прошли мимо швейцара, свернули в бар, сели за столик. Подороге Андрей подумал, что Ольга, наверное, замужем за иностранцем, отсюда и«Европейская», и иномарка с шофером. Однако, когда она сняла перчатку, он незаметил обручального кольца.

– Как ты живешь? Ты замужем?

– Нет, Андрей, я не замужем.

– А откуда все это? – Она так его поразила, что онпозабыл о приличиях.

– Машина и шофер – это от фирмы, я работаю в довольнокрупной фирме.

– Что же это за фирма?

– Это в Новгороде, а здесь мы открываем филиал, а потомбудет СП с итальянцами.

– И кто же ты в этой фирме?

– Я коммерческий директор, – она взглянула начасы, – живу я, конечно, не в «Европейской», но здесь у нас обед ситальянским представителем, так что, если у тебя есть еще вопросы, тыпоторопись.

– Значит, после института ты уехала в Новгород?

– Да, так получилось, вот работаю не по специальности иживу там с мамой и дочкой.

Вот оно, надо поговорить о дочке, выяснить все. Почему-топри встрече с Ольгой он совершенно забыл о ребенке, если бы она сама не завелаэтот разговор, он бы и не спросил, потому что она абсолютно не походила намать-одиночку.

– Сколько же лет твоей дочке?

– Скоро шесть.

Так и есть, это его ребенок, он так и знал, он в глубинедуши не сомневался, что она оставит ребенка. Он лихорадочно соображал, что быеще спросить, как бы вызвать у нее интерес.