– Послушай, суд – на следующей неделе. Пятьдесят тысяч мы не возьмем, потому что страховая компания явно хочет тебя облапошить. Понимаешь? Я скажу судье, что мы готовы судиться. – Тодд сунул мобильник обратно в карман, развернулся и с широкой улыбкой обратился к мальчику: – Привет, жутковато выглядит твоя нога. Что случилось?

– Сломана в четырех местах, – горделиво заявила мать мальчика. – Вчера делали операцию.

Ребенок улыбнулся, казалось, ему было приятно, что на него обратили внимание. Все так же улыбаясь, Тодд внимательней осмотрел гипс и сказал:

– Ух ты! Ничего себе. Как это тебе удалось?

Так же горделиво, как мать, мальчик ответил:

– Я катался на скейтборде и ударился об лед.

Скейтборд – это принятие риска на себя, вред, причиненный самому себе. Лед – природный фактор. Чувствуя, как дело рассыпается на глазах, Тодд спросил:

– Ты был один?

– Ага.

Травма, вызванная собственной небрежностью. Винить некого.

– Ну, удачи тебе, – сказал Тодд, снова вытащил телефон, якобы принял звонок и пошел прочь. Проходя мимо Золы, он тихо произнес:

– Первый пролет. Твоя очередь, – и вышел из кафетерия, не отнимая телефона от уха.

Он оказался прав: никто за ними не наблюдал, никому до них не было дела.

Зола медленно встала и поправила фальшивые очки. Держа лист бумаги в одной руке, а телефон в другой, она обошла кафетерий. Высокая, стройная, хорошо одетая, привлекательная. Мужчина с поврежденными лодыжками не мог не обратить на нее внимания, когда она поравнялась с ним и, продолжая слушать несуществующего абонента, ответила на его приветственную улыбку. Потом Зола развернулась и, подойдя к мужчине, любезно спросила:

– Скажите, вы не мистер Крэнстон?

– Не-а, – ответил тот с улыбкой. – Я Макфолл.

Стоя рядом с ним, Зола разглядывала его забинтованные лодыжки.

– Я адвокат, – сообщила она, – должна встретиться здесь с мистером Крэнстоном в два часа.

– Простите. Я – не он.

Похоже, Макфолл не отличался разговорчивостью.

– Наверное, приличная была авария? – спросила Зола.

– Никакой аварии не было. Я поскользнулся на льду, упал в собственном дворике и сломал обе лодыжки.

Ну и увалень, подумала Зола. Еще одно дело испарилось.

– Ладно, держитесь.

– Спасибо.

Она вернулась за столик к своему кофе и углубилась в бумаги. Тодд вернулся через несколько минут и прошептал:

– Ну что? Подписала?

– Нет. Он поскользнулся на льду.

– Лед, лед, лед. Где же это глобальное потепление, когда оно так нужно?

– Послушай, Тодд, я просто не создана для этого. Чувствую себя стервятницей.

– А мы и есть стервятники.

Уилсон Физерстоун тоже был студентом третьего курса Фогги-Боттом, а когда-то, в ранней юности, – членом уличной банды. На втором курсе они с Тоддом рассорились из-за девушки и встречались все реже и реже. Но с Марком они все равно продолжали приятельствовать, и Уилсон настойчиво звонил ему, так что Марку пришлось в конце концов согласиться выпить с ним. Избегая прежних мест обитания, Марк выбрал закусочную возле Капитолийского холма. Поздно вечером в четверг, когда Тодд подавал напитки в «Забияке», а Зола нехотя пыталась поймать рыбку в больнице «П.Дж.», Марк с опозданием вошел в закусочную и увидел Уилсона у барной стойки с наполовину пустой кружкой пива.

– Опаздываешь, – с улыбкой произнес он и тепло пожал Марку руку.

– Рад видеть тебя, приятель, – отозвался Марк, садясь на барный табурет рядом с ним.

– Что за борода?

– Бритву не могу найти. Как у тебя дела?

– Прекрасно. Вопрос в том, как дела у тебя.

– Все в порядке.

– Нет, не все. Ты пропустил уже три недели занятий, и все о тебе говорят. Так же, как и о Тодде. Что происходит?

Подошел бармен, Марк сделал заказ, потом, пожав плечами, ответил Уилсону:

– Я решил взять перерыв, вот и все. У меня серьезные проблемы с мотивацией. Знаешь, история с Горди совершенно выбила меня из колеи.

– Ты съехал с квартиры. Тодд тоже. Никто давно не видел и Золу. Вы что, втроем спятили?

– Что они делают, я не знаю. Мы были с Горди до конца, и нам всем сейчас очень трудно, понимаешь?

Когда бармен поставил кружку перед Марком, Уилсон отпил из своей и спросил:

– Так что случилось с Горди?

Уставившись в свою кружку, Марк подумал, как ответить, и через несколько секунд сказал:

– Он страдал биполярным расстройством, перестал пить лекарства и наломал дров. Его загребли за вождение в нетрезвом виде, мы внесли залог, отвезли его к нему на квартиру и все время оставались рядом. Мы не знали, что делать. Хотели позвонить его родным, может, невесте, но это его еще больше разозлило. Когда я заговорил об этом, он мне пригрозил. Ночью он каким-то образом слинял и поехал на мост. Мы в панике бросились искать его, хотели помочь, но опоздали.

Уилсон осмыслил полученную информацию, отпил еще пива и произнес:

– Ну и ну! Действительно ужасно. Ходили слухи, будто вы трое находились с ним в последний момент. Я не знал, что все было так страшно.

– Мы старались глаз с него не спускать. Он был заперт у себя в спальне. Зола спала на диване в гостиной, Тодд – в квартире напротив. Ключи от его машины лежали у меня в кармане. Мы пытались уговорить его поехать к врачу. Не знаю, что еще мы могли сделать. Так что, Уилсон, нам сейчас и впрямь несладко.

– Да, вот уж неприятность. Я не видел вас на похоронах.

– Мы там были, но прятались на балконе. Мы с Тоддом встречались с родителями Горди после того, как он прыгнул с моста, и они стали винить нас в происшедшем. Надо же кого-то винить, правда? Так что мы не хотели столкнуться с ними на похоронах.

– Это была не ваша вина.

– Однако они думают именно так, и должен сказать тебе, Уилсон, что нас действительно мучает теперь чувство вины. Мы должны были позвонить Бренде или его родителям.

Фраза повисла в воздухе, Уилсон заказал еще кружку пива.

– Я так не думаю. Вы не можете нести ответственность за его самоубийство.

– Спасибо, но я не могу просто забыть об этом.

– Ну и что это даст, если ты бросишь Школу за семестр до ее окончания? Это же очень глупо, Марк. Черт, тебе же осенью надо приступать к работе, правильно?

– Неправильно. Меня уволили раньше, чем я даже начал там работать. Фирма в процессе слияния с другой фирмой, там все перестраивается, и я оказался за бортом. В этой прекрасной профессии такое происходит сплошь и рядом.