Рамон снова постучал пальцем по папке.

Принесли кофе, Марк сделал глоток.

– И где ваш первый адвокат?

– В Норфолке. Он хотел, чтобы я заплатил пять тысяч эксперту за изучение больничных документов. У меня не было пяти тысяч, и этот адвокат мне на самом деле не нравился. Он не отзванивал, всегда был занят другими делами. Вы тоже запросите пять тысяч?

– Нет, – ответил Марк, но для того лишь, чтобы продолжить разговор. Он понятия не имел, как ведутся дела о преступной врачебной небрежности, но, как обычно, считал, что сможет научиться по ходу дела. Его план – если таковой у него вообще имелся – состоял в том, чтобы подписать договор, просмотреть документы и попытаться определить, есть ли в них основание для иска. Если есть, он мог передать дело настоящему адвокату, специализирующемуся на делах о преступной врачебной халатности. И если процесс состоится, он и его партнеры постараются участвовать в нем как можно меньше, но – чем черт не шутит! – в один прекрасный день отхватить свой кусок от щедрого вознаграждения. Да, таков был план.

– А Эйша отпадает?

– О да. Она давно отпала. У меня с ней нет никаких контактов.

– Она присоединится к иску, если мы затеем процесс?

– Нет, точно нет. Она больше не хочет иметь со всем этим никакого дела. Живет в Чарлстоне у каких-то родственников, надеюсь, они стараются ей помогать. Она сумасшедшая, мистер Апшо. Слышит голоса и все такое прочее. Это очень грустно, но она видеть меня не желает и неоднократно заявляла, что никогда не пойдет в суд.

– Хорошо. Но на будущее: если удастся заключить соглашение, она может претендовать на половину суммы.

– Это еще почему? Черт, это мой судебный процесс. С какой стати она может на что-то претендовать, если не желает в нем участвовать?

– Таков закон, – ответил Марк, не имевший понятия, почему так, но что-то из юридической премудрости все же застряло в его голове за годы учебы в Фогги-Боттом, и он помнил это из какого-то курса, который им читали в первый год. – Впрочем, об этом подумаем позже. А сейчас необходимо провести расследование. Соглашение, каким бы оно ни было, еще впереди.

– Это несправедливо.

– Так вы хотите привлечь больницу к суду?

– Конечно, иначе зачем бы я сюда пришел? А вы возьметесь за это дело?

– Иначе зачем бы я сюда пришел?

– Тогда договорились. А теперь расскажите мне, как все будет происходить.

– Ну, прежде всего вы подпишете договор о предоставлении юридических услуг с моей фирмой, что даст мне полномочия затребовать все документы. Я их изучу, и если выяснится, что врачи и больница несут ответственность за случившееся, мы с вами снова все обсудим и решим, желаем ли возбудить дело.

– Сколько времени это займет?

Опять же не имея об этом никакого понятия, Марк уверенно ответил:

– Не много. Несколько недель. Мы не тянем резину, Рамон. Мы работаем быстро.

– И вы не требуете никаких денег вперед?

– Нет. Некоторые фирмы берут предварительный гонорар, мы – нет. Наш договор предусматривает выплату нам трети от суммы сделки, если она состоится, и сорок процентов в том случае, если дело передается в суд. Эти дела обычно бывают сложными, и ответчики, люди с большими деньгами, активно защищаются. Поэтому наш гонорар в этом случае немного выше, чем в случаях, связанных с нанесением телесных повреждений средней тяжести. И такой процесс дорого стоит. Придется тратить собственные деньги, которые будут впоследствии возмещены в соответствии с соглашением. Устраивают вас условия?

Рамон отпил воды и уставился в окно. Пока он раздумывал, Марк достал из портфеля бланк договора и заполнил его. В конце концов Рамон снял свои массивные очки, вытер глаза бумажной салфеткой и тихо произнес:

– Все это так ужасно, мистер Апшо.

– Зовите меня Марком.

У Рамона задрожали губы, и он сказал:

– Хорошо, Марк. У нас с Эйшей все было хорошо. Я любил эту женщину и, думаю, всегда буду любить. Она не была сильной, но она была хорошей девушкой, и красавицей к тому же. Она этого не заслужила. Наверное, никто такого не заслуживает. Мы так мечтали о нашем Джеки, ведь мы его так долго ждали…

– Джеки?

– Его звали Джейсон Тейпер, но мы собирались называть его Джеки. Как Джеки Робинсона – я обожаю бейсбол.

– Сочувствую от души.

– Он прожил всего два дня, и у него не было никаких шансов. Они загубили его, Марк. Этого не должно было случиться.

– Рамон, мы доведем дело до конца. Я обещаю.

Рамон улыбнулся, закусил нижнюю губу, снова вытер глаза и надел очки. Потом взял ручку и подписал договор.

Партнеры по обыкновению встретились к вечеру все в той же кабинке в дальнем углу бара «Забияка», чтобы подвести итоги дня. Марк и Тодд пили пиво, Зола – содовую. За три недели несанкционированной юридической практики они многому научились и почувствовали себя отчасти даже комфортно в новой ситуации, правда, Зола – менее, чем остальные. Страх быть пойманными почти прошел, хотя где-то в глубине души что-то их все же точило. Марк и Тодд каждый день появлялись в разных подразделениях уголовного суда, как и тысяча других адвокатов, и отвечали на одни и те же вопросы усталых судей. Они быстро заключали сделки с прокурорами, ни один из которых не поинтересовался их полномочиями, ставили свои фиктивные подписи на судебных приказах и прочих документах, слонялись по коридорам в поисках клиентов, порой натыкаясь на других адвокатов, которые были слишком заняты, чтобы что-либо заподозрить. Несмотря на успешный старт, они вскоре поняли, что дело это не такое простое. В удачные дни они огребали до тысячи долларов гонораров от новых клиентов. В плохие не вылавливали ничего, что случалось не так уж редко.

Зола сузила фронт своей деятельности до трех самых оживленных больниц – Католической, Дженерал и Джорджа Вашингтона. Она не подписала еще ни одного договора, но воодушевлялась несколькими почти состоявшимися. Ей не нравилось то, что она делала, – охотиться за пострадавшими, – но в тот момент выбора у нее не было. Марк и Тодд трудились в поте лица, чтобы поддержать их общий бизнес, и она чувствовала себя обязанной тоже что-то в него вложить.

Они подолгу спорили о том, как часто можно позволять себе быть замеченными в охоте на клиентов и представать перед судьями. С одной стороны, узнаваемость вызывала доверие к ним как к постоянным игрокам на этом поле. С другой – чем больше адвокатов, прокуроров, клерков и судей они встречали, тем большей становилась вероятность того, что кто-то из них в один прекрасный день задаст им неудобный вопрос. Что это мог быть за вопрос? Какой-нибудь измученный клерк мог попросить: «Напомните мне, пожалуйста, ваш регистрационный номер. Тот, который указан, не числится в Ассоциации адвокатов». В Ассоциации адвокатов округа Колумбия состояло сто тысяч юристов, и каждый имел свой регистрационный номер, который необходимо было ставить на любом судебном приказе или ходатайстве. Марк и Тодд, разумеется, указывали фиктивные номера. Однако обилие адвокатов служило отличным прикрытием, и пока ни один клерк не выказал никаких сомнений.