– И для человека, и для собаки, и для лошади…

– И для кота?! – машинально уточнила Надежда.

Виктория вместо ответа взглянула на нее как надушевнобольную.

– При чем тут кот? Твое счастье, что недолго. При более длительномконтакте начинаются симптомы, сходные с гипоксией… с кислороднымголоданием. – Виктория поспешила перевести латинский термин. –Сначала повышенная утомляемость, головные боли, головокружения, обморочныесостояния… Потом быстро развивается слабость, почечная и сердечнаянедостаточность…

Надежда внимательно слушала страшные медицинские термины,которыми сыпала Виктория, и торопливо вспоминала свои собственные ощущенияпосле визита к Зинаиде и то, что ей рассказывала о своем недуге сама Зинаида.

– А губы синеют? – спросила она, вклинившись вмедицинский монолог.

– Синеют, синеют, – радостно подтвердила Виктория иуставилась на Надеждино лицо. – У тебя вроде цвет губ нормальный.

– Это помада французская, «Буржуа», – пояснилаНадежда, – а там под помадой, они синие, ты не сомневайся.

– Плохо, – озабоченно произнесла Виктория. – Ты жеговорила, что недолго сосуществовала с цветком. Надо врачу показаться, а покахотя бы витамины попей и молоко с медом.

– А если больше доза? – с безжалостным пристрастиемпапарацци допрашивала Надежда.

– Я же тебе сказала – летальный исход.

– Ну а как выглядит труп? Есть какие-нибудь характерныепризнаки?

Виктория пожала плечами и задумчиво закурила новую«беломорину». Надежда закашлялась и отодвинулась подальше.

– Характерные признаки? Ну, я не знаю… Я, конечно, труповтаких не видела, но вообще, судя по физиологическому воздействию флюосцина,должен присутствовать синюшный оттенок тканей… Ой, Надя, извини, тебе дыммешает? – Виктория придвинулась к вытяжному шкафу и выдохнула в негозловонное облако.

Надежда приободрилась и снова подсела поближе:

– Лицо синее?

– Ну я же говорю: синюшный оттенок.

– А руки сводит у покойника?

– Руки? – Виктория задумалась. – Да, вроде должнопроявиться достаточно характерное судорожное оцепенение. А что такое?Кто-нибудь уже… оцепенел?

– Есть подозрения, – осторожно ответила Надежда. –А скажи, по таким симптомам могут поставить диагноз – инсульт?

Виктория пожала плечами и снова затянулась «Беломором».

– Ты же знаешь, Надя, наших бесплатных медиков… Они ведьтолько две причины смерти пишут – инфаркт или инсульт.

– Платные ничуть не лучше, – вставила Надежда, вспомнивдва-три эпизода из своей небогатой практики.

– Они те же бесплатные, только за деньги, – ответилаВиктория несколько странной фразой, а затем пояснила: – По сути своей они точнотакие же, как бесплатные, а от того, что ты им платишь, сущность не меняется. Авообще по внешнему виду трупа можно предположить инсульт. Если, конечно, неделать вскрытие, биопсию и прочее… Но вот что интересно, – проговорилаВиктория задумчиво, как бы сама себе, – откуда взялся этот флюосцин?

– А в чем дело? – Надежда сделала стойку.

– Дело в том, – Виктория подняла на нее глаза, –что этот несчастный флюосцин доступен очень узкому кругу людей, и большую частьэтих людей я знаю. Поэтому вся эта история мне очень не нравится…

– Да сейчас, по-моему, кто угодно может за деньги хотьатомную бомбу достать. Столько всяких «горячих точек», и вокруг них только теми занимаются, что продают оружие и всякую прочую дрянь. Да из-за границы опятьже ничего не стоит привезти…

– Нет, Надя, ты не поняла. – Виктория погасилаочередной окурок и потянулась за следующей папиросой. – Это всякихавтоматов и пистолетов расплодилось бессчетное количество, допустим, и бомб… Афлюосцин – вещь редкая, мало кому известная, производится в лабораторныхусловиях и в очень ограниченном количестве. Не то что за границей – его даже вдругих городах почти нет…

– Так он что – очень редкий и дорогой?

– Да нет. – Виктория поморщилась. – Редкий-торедкий, но не слишком дорогой – ингредиенты дешевые, процесс получения хоть исложный, но недорогостоящий. Короче, знаешь, как в анекдоте – он потомунеуловимый, что никому и на фиг не нужен. Вот я и думаю: если ты где-то нашлацветок, обработанный флюосцином, то к этой истории причастен кто-то из моихколлег-химиков. Подожди, Надя, немножко, не поднимай вокруг этой истории шума,я сначала тихонько выясню, у кого флюосцин пропал.

– Давай перешерсти всех своих коллег, да только по-быстрому– время дорого.

Виктория внимательно посмотрела Надежде прямо в глаза:

– Слушай, давай бросим этот треп. Я тебя спрошу прямо ичестно: как по-твоему, есть в этом деле с цветком криминал? Ты не стесняйся,рассказывай. Я тут на кафедре токсикологии такого повидала, что если вподробностях рассказывать…

– Верю! – поспешно согласилась Надежда. – Верю безподробностей. Труп, во всяком случае, есть в этом деле. А вот криминальный онили нет – это еще надо выяснить.

– Уж не сама ли ты выяснять вздумала? – нахмуриласьВиктория. – Надя, этим должны заниматься…

– Компетентные органы! – подхватила Надежда. – Такчто давай быстренько выясняй, откуда этот флюосцин взялся, потому что тамнеясно, кто этот чертов цветок принес в квартиру. Девушка умерла. Иродственников у нее никого здесь нету. А вот когда точно будем знать, откудаяд, тогда и в милицию можно пойти. Потому что меня-то они не больно слушатьбудут, а вы все же лица официальные.

– Да-да, – рассеянно кивнула Виктория.

Надежде пришлось напомнить себе, что она знает свою бывшуюодноклассницу много лет и что Виктория никогда не станет покрывать халатность иневнимательность коллег, если дело касается смерти человека. Не станет онаберечь честь мундира – во всяком случае, Надежда очень надеялась с ее помощьюхотя бы узнать, откуда мог взяться злосчастный цветок, буквально напоенныйядом.

Виктория закрыла за Надеждой двери лаборатории и ненадолгозадумалась перед раскрытой записной книжкой. Потом сделала несколько звонков,но неудачных – нужных людей не застала на месте, а те, кого застала, не моглидать полного ответа на интересующий ее вопрос – кто мог в последнее времяработать с флюосцином? За каким чертом он кому-то понадобился?

Профессор взглянула на часы и заторопилась на лекцию, решивпродолжить поиски вечером. На лекции она была непривычно рассеянна и даже неделала обычных своих язвительных замечаний парочкам, специально усевшимся назаднем ряду, чтобы обниматься. Они бы с удовольствием вообще не ходили на еелекции. Но Виктория обладала феноменальной памятью на лица и помнила всех, ктопрогуливал. А потом на экзамене бедолагам приходилось туго.