— И чем же вам не глянулся Игнатович? — спросила Мирослава, скрывая улыбку.

— Мне все равно, за кого она замуж собралась выходить! И как его звать-величать, — сердито поджала губы Козлова. — Но со своим первым женихом она обошлась не по-человечески! У нас так почти все во дворе считают.

«Общественное мнение страшная сила», — с мрачной иронией подумала про себя Мирослава и предположила:

— Наверное, Тамара Филатова влюбилась.

— Влюбилась она, — проворчала Степанида Михайловна, — надо думать головой, а не тем местом, что под юбкой.

— Со своим новым женихом, я имею в виду Игнатовича, Филатова жила мирно? — проигнорировав нелицеприятное замечание в адрес Филатовой, спросила Мирослава.

— Какой там! — всплеснула руками Степанида Михайловна. — Собачились они без конца.

— Из-за чего же? — спросила Мирослава, не особо надеясь на ответ.

Но Козлова ответила:

— Ревновала его Тамарка!

— Игнатович изменял Тамаре?

— Никто не знает, — отмахнулась Степанида Михайловна.

— А своего первого жениха Филатова тоже ревновала?

— Представьте себе, нет.

Мирослава решила перейти к выяснению того, ради чего она и затеяла поквартирный опрос:

— Степанида Михайловна, вы не знаете, в вашем подъезде живет семья с маленьким ребенком?

— У Анисиных дочке пять лет.

— А более младшего возраста детки есть?

— Нет, — покачала головой Козлова и вдруг задумалась, — если только…

— Что «если только»?

— Жила у нас тут на четвертом этаже у Прасковьи внучатая племянница с ребенком. Но Прасковья угодила в больницу, а когда выписалась, ее взял к себе сын. А Таня съехала.

— Таня — внучатая племянница Прасковьи?

Козлова кивнула.

— Как, кстати, ее отчество?

— Танюшкино?

— Нет, Прасковьи?

— Ивановна она. Прасковья Ивановна Туманова.

— Тамара Филатова дружила с этой Татьяной?

— Ну, что вы! — отмахнулась Козлова. — Я даже не уверена, что они были знакомы. Сейчас же все по своим квартирам сидят, ни с кем не общаются.

— По вас этого не скажешь, — дружелюбно улыбнулась Мирослава.

— Я имею в виду молодежь. Уткнутся в свои гады и света белого не видят.

— Гаджеты, — машинально поправила Мирослава.

— Все одно, — отмахнулась Козлова. — А нам, старикам, все интересно. У нас же других забав нету! Если только телевизор. Но живое-то общение интереснее.

— Полностью согласна с вами, Степанида Михайловна, — отозвалась Мирослава и проговорила задумчиво: — Значит, Татьяна и Тамара не были знакомы.

— Не были, — подтвердила Козлова, — если только на лестнице встречались.

— Степанида Михайловна, вы не помните, когда племянница с ребенком съехала из квартиры Тумановой?

— Да в этот день и съехала, как Тамара своего любовника убила.

— Вы это точно знаете?

— Точнее не бывает.

— Вы же были на даче, — напомнила Мирослава.

— Мне Даша сказала. А она человек надежный, — заверила детектива Козлова.

— Вы не знаете, где сейчас находится Татьяна?

— Так у сына Прасковьи спросите.

— Вы дадите мне его адрес?

— Дам, отчего же не дать, — проговорила Козлова и скрылась за дверью. Все это время она держала Мирославу на пороге. Впрочем, Волгина и не рвалась проникнуть в квартиру Козловой.

Вернувшаяся к двери Степанида Михайловна протянула детективу обрывок бумаги с адресом сына Прасковьи Ивановны Тумановой. Мирослава вежливо поблагодарила женщину и попрощалась.

Поднявшись на третий этаж, Мирослава позвонила в квартиру Дарьи Петровны Артемьевой.

— Это опять вы? — удивилась та, увидев Мирославу.

Детектив и впрямь уже разговаривала с Артемьевой, и та ни словом не обмолвилась ей о Татьяне, жившей в квартире Тумановой.

— Я спрашивала у вас о маленьких детях, и вы не упомянули о некой Татьяне, жившей на четвертом этаже.

— Не упомянула, потому что она съехала.

— Когда именно съехала?

Артемьева задумалась ненадолго и назвала число.

Именно в этот день был убит Игнатович. Но упрекать в чем-либо Дарью Петровну не имело смысла. Женщина никак не могла связать смерть жениха Филатовой и отъезд внучатой племянницы Тумановой.

Да и вообще, существует ли какая-либо связь между этими событиями, и сама Мирослава не знала.

Поэтому, поблагодарив женщину, Мирослава попрощалась с ней и поехала к сыну Тумановой.

Туманов Тимофей Сергеевич жил в одном из новых микрорайонов города. Детектива он принял настороженно, поговорить согласился, только когда Мирослава объяснила, что в доме, где жила его мать и племянница, произошло убийство.

— Произошло и произошло, — пробормотал он для проформы, потом спросил: — Танька-то что может знать об этом убийстве?

— В этот день ваша племянница как раз уезжала из этого дома, она могла что-то заметить во дворе или даже в подъезде.

Мужик почесал затылок, потом проговорил:

— От меня-то вы чего хотите?

— Поговорить с вашей племянницей. Кстати, как ее полное имя, отчество и фамилия?

— Можете говорить с ней столько, сколько вам заблагорассудится! Звать-величать ее Татьяна Александровна Туманова.

— Чтобы с ней поговорить, мне нужно ее увидеть. Она у вас?

— Еще чего, — возмутился мужик. — Она живет теперь у матери своей в яме. По месту прописки!

— В какой такой яме?!

Туманов назвал адрес племянницы. И Мирослава сообразила, что находится это место недалеко от Загородного парка. Там и впрямь по обе стороны шоссе расположены две ямы в прямом смысле слова. Обе они застроены древними деревянными домами, прилепленными друг к другу, как гнезда ласточек к скале. Смотреть сверху на эти древние строения страшно. Как там живут люди — непонятно. А чиновникам неинтересно. Расселить этот кошмар обещали еще при советской власти, но воз, как говорится, и ныне там.

Мысленно посочувствовав молодой женщине, Мирослава не выдержала и спросила Туманова:

— Квартира вашей матери, насколько мне известно, пустует, что же вы не оставили жить в ней племянницу?

— На фиг она мне нужна! — возмутился Тимофей Сергеевич. — Шалава эдакая. Это мать моя больно добрая. А я лучше сдам квартиру приличным людям.

— Почему шалава? — удивилась детектив.

— А потому, что нагуляла ребенка, теперь скитается по родственникам, как овца приблудная.

«Да, не жалует Тимофей Сергеевич племянницу», — подумала про себя Мирослава и спросила:

— Почему же она не живет постоянно в материнском доме? — Хотя сама прекрасно знала почему, но ей было интересно, что же ответит «добрый дядюшка».

— Дык там жить невозможно, — простодушно заявил Туманов. — Туалет, вода на улице. А у нее маленький ребенок.

«Вот жучила», — подумала Мирослава.

— Сейчас я вам черкну ее адресок, если вам так приспичило с Танькой пообщаться, — сказал Туманов и скрылся за дверью. Не было его минуты три. Мирослава даже подумала, не уснул ли он там.

Но вот Тимофей Сергеевич высунул из-за полуприкрытой двери сначала голову, потом правую руку вместе с зажатым в ней листком бумаги.

— Вот вам Танькин адрес. Больше ничем я вам помочь не могу.

— И на этом спасибо, — сказала Мирослава и, спустившись к своему автомобилю, поехала в сторону Треплевского оврага, так называлась конечная