Виткас замолчал, тупо уставившись на яму, в которой они оставили остатки срезанных ветвей и щепу.

– Что? – Валимир слегка перепугался и нехотя поднялся, приблизившись к Виткасу. Взгляд у него стал не менее озадаченным, брови удивленно поползли вверх. Весь хворост, который они ставили, оброс корнями, которые уходили в землю, пробивая камень толстыми плетьми.

– Мы сколько ходили? Полчаса?

– Меньше…

– И это все наросло за полчаса? Ай да молодцы! – Валимир хлопнул себя ладонью по лбу. – Кому бы в голову пришло заглянуть под землю! И на кой хрен тащить, если посадил и выросло?

– Что ты на это скажешь? – спросил Виткас, выворачивая то, что еще можно было употребить на стрелы и на тонкие крепкие колья.

– Наверное, мы в любое время сможем пополнить боеприпасы… Только как долго ждать? Могли бы и приписку сделать, – обиженно надулся Валимир, – что, мол, так и так, произрастает в этих краях дерево, которое приятно иметь под рукой, когда вами заинтересовались большие люди…

– Теперь подрывники должны будут подниматься первыми, чтобы обезопасить новый лагерь от возможного схода лавин, – рассудил Виткас, повеселев. – Правильно будем подниматься, как люди. Я попробую договориться насчет нас, чтобы нас взяли наверх. И разживусь едой на вечер и на утро. Только как мы с этим… нам же еще динамит тащить! А вдруг…

Оба одновременно уставились на два рюкзака, из которых торчали стрелы и колья.

– Переборщили мы, – согласился Валимир. – Я теплые вещи оставлю, снаряжение придется оставить, но без веревки нам не обойтись. И кто-то понесет динамит, а кто-то стрелы.

Из рюкзаков выбросили все лишнее. Рюкзаки им выдали хорошие, вместительные, чтобы человека можно было нагрузить по полной. Избавившись от теплой одежды и кучи ненужного хлама, сразу стало веселее. Стрелы в рюкзаке умещались и не торчали. Колья рассовали по спальным мешкам. И даже осталось место вернуть в рюкзаки часть вещей, часть закопали.

– А вдруг все же динамит заставят тащить? – расстроено произнес Виткас.

– Забудь про динамит, – уверенно произнес Валимир. – Не будем могилу себе копать – попросим ребят.

– Нас не за тем отпустят, чтобы мы свои шкуры спасали! И потом, подставлять ребят… У нас это не принято, – напомнил Виткас, осуждающе покачав головой. – А вдруг взрывать, а у нас взрывчатки нет? Нас еще всегда человек двадцать охраняют, и на драконах нас сопровождали. Догадаются – нам не жить. Суровые ребята.

– Вот и пускай несут сами. Теперь-то мы не на драконах! – возмутился Валимир. – И потом, с чего мы взяли, что обязательно взорвемся? Видал, какое дерево умное? А про ребят… Я к слову сказал, мы можем динамит, а они пусть наши рюкзаки.

– Ладно, по ходу разберемся, – решил Виткас, одеваясь. – Есть у нас пара человек, с которыми можно договориться. Мы тут все свои. Пойду, разведаю, что к чему. Поплачу еще, а то горец, а о мести ни разу не упомянул… Подозрительно. Клятву мести свидетели должны скрепить, которые месть у нас признают справедливой, обычно отец или старейшины. Но раз их нет, наверное, Царь с Царицей подойдут? – он усмехнулся. – Чувствую себя скотиной, как я могу взять в свидетели клятвы тех, кому собираюсь мстить?

– Ага, если подпустят. Я думаю, справедливо объявить тем, кому ты идешь мстить, о своей мести… Вежливо, тактично, интеллигентно, – ухмыльнувшись, одобрил Валимир. – Так мол и так, считаю смерть брата запланированной, иду мстить, признайте месть справедливой, а цель мщения благородной – и вижу врага своего, достану из-под земли, настучу по барабану. Обалдеют от твоей наглости и ни за что на себя не подумают. Кто, кроме врага, смог бы месть лучше всего охарактеризовать? Если назовут ее благородной и справедливой, считай благословение свыше получил. Да с дубиной-то не ходи! – проворчал Валимир, тоже одеваясь. – Они его за версту чуют…

– Манька, обиделась что ли? – расстроенный Борзеевич поковырял в носу пальцем. – Я же помню, город стоял здесь, а где площадь была, найди теперь под снегом-то!

– А говорил, память фотографическая… Тут дома были или нет? – с обидой в голосе возмутилась она, ткнув наугад посохом в снег и расплавив его до лужи.

– Это первый город… Вырос так неожиданно… Я в совершеннейшем потрясении был! Кто в таком состоянии по сторонам смотрит? – сокрушенно оправдался он.

Борзеевич потерянно стоял на высоком месте, тупо уставившись на обширную территорию, которая открывалась ему с высокого скального выступа. Улицы города, по которым они прошли, петляла, и шли они не просто по улице, а забегали то в один дом, то в другой, глазели по сторонам и выходили из домов порой через другой вход. Теперь всю вершину завалило снегом. Его сдувало, но все равно, местами снег был довольно глубоким.

– Теплее, теплее… Тут вы зашли в город, а тут что было? – похохатывал Дьявол, сидя на камушке и наблюдая за обоими.

– Тут? – Манька с минуту смотрела в указанное Дьяволом место, морщила лоб и потирала виски. – Ворота… Наверно… Открытые, а у стены что-то темное было… Или это было во втором городе? – она остановилась, уставившись в пространство перед собой мукой отчаяния, пытаясь вспомнить. – Ну, бли-и-ин!

Она уже битый час колесила по тому месту, где видели город. Город исчез, теперь тут была обширная, сравнительно ровная, будто кем-то наискось срезанная вершина, которая ничем не отличалась от прочих горных ландшафтов. Камни, скалы, снег. Ни лампы, ни саркофага, ни намека на сам город – все замело. Ну, лампа, понятно, она небольшая, а саркофаг? Но разве разглядишь, если каждый камень откололся от чего-либо художественно? Чтобы обследовать каждый камень на предмет отпечатка от руки, носа или ноги – тут и месяца будет мало. Нужное – оно всегда в самом конце… И даже затылочное зрение показывало какие-то ужасы, которые к городу вряд ли имели отношение. Вампиры, в общем, репертуар не меняли, оплевывали, уродовали, поганили ее саму, поминали Борзеевича и какого-то вампира, который был вызван к жизни и упорно продолжал оставаться ее сообщником, хотя ему предлагалась помощь в борьбе за выживание в этом изменившемся, несомненно, в лучшую сторону, мире.

Рассмотреть подробнее и понять, что за вампир, у нее времени не было. Дьявол торопил и посоветовал на время на вампиров забить. Вряд ли взывали к Его Величеству.

– Уже обед скоро, быть не может, чтобы ты забыла! – наконец, сказал Дьявол сердито.

Манька, к неудовольствию Дьявола, попросила его встать, порылась в снегу и в этом месте, извинилась и отошла, раздумывая.

– Ну! Что ты тут искала? – спросил Дьявол, выразительно удивляясь усмешкой.

Манька покосила в его сторону: с него станется, мог сидеть с намеком. Она медленно побрела в сторону Борзеевича, пиная носком ноги камни и снег.

– Площадь, Маня, чуть дальше центра была, а я сижу у ворот, – крикнул ей вслед Дьявол. – И прошу тебя, не наступи на железо, а то донашивать заставлю.