Покончив с деловыми визитами, она позволила себе вернуться к вопросам, которые подсознательно беспокоили ее с самого утра, и наконец велела кучеру ехать к дому Серраколда. Открывший двери лакей проводил ее в залитую солнечным светом оранжерею, насыщенную влажными испарениями, поднимавшимися от мокрых растений, от земли и от журчащей воды. Роуз сидела в одиночестве, созерцая лилии, расцветившие гладь пруда. Она тоже принарядилась в платье для визитов эффектного оливково-зеленого цвета с белыми кружевами и благодаря своей исключительной стройности и светлым волосам сама напоминала в нем экзотический водный цветок.

Но при ближайшем рассмотрении, увидев встревоженный взгляд подруги, Эмили заметила ее странное напряжение, из-за которого она так растянула шелковую ткань платья, что оно лишилось привычного для нее вида экстравагантной элегантности.

– Эмили, как я рада вас видеть! – воскликнула миссис Серраколд с облегчением, озарившим ее лицо. – Клянусь, я не велела принимать никого, кроме вас! – Она явно вдруг пришла в крайнее замешательство. – Кошмар какой-то, убили Мод Ламонт! Полагаю, вы уже знаете об этом из газет. И это случилось два дня назад… в тот вечер, когда я была там! То есть я приходила к ней на сеанс тем вечером… Эмили, сегодня днем ко мне приходили полицейские. Не представляю, что мне сказать Обри. Что я могу сказать?

Миссис Рэдли поняла, что пора переходить к практической стороне дела, отбросив изъявления доброго сочувствия. Если она собиралась выяснить нечто ценное, то нельзя было позволить Роуз самой вести этот разговор. И Эмили сразу перешла к самому существенному:

– Неужели Обри не знал, что вы ходили на спиритические сеансы?

Миссис Серраколд удрученно качнула головой, и ее золотистые волосы блеснули на солнце.

– Почему же вы не сказали ему?

– Он не одобрил бы моей затеи! – мгновенно откликнулась Роуз. – Обри не верит в общение с духами.

Эмили немного подумала. Подруга явно чего-то недоговаривала, скрывала какой-то секрет. Не зная, с чем он связан, она не сомневалась, однако, что именно он вынудил Роуз обратиться к медиуму.

– Он мог счесть мое намерение несколько неуместным, – продолжала подыскивать объяснения хозяйка дома, потупив глаза, хотя на губах ее блуждала еле заметная улыбка.

– Но вы решили обратиться к ней, несмотря ни на что, – заметила миссис Рэдли. – Причем сейчас, перед самыми выборами. Значит, у вас имелась для этого обращения исключительно весомая причина, перевесившая возможное неодобрение Обри и все губительные последствия, реальные или воображаемые, для его возможного избрания. Или вы совершенно не сомневались, что он в любом случае победит на выборах? – Она старалась говорить сочувственным тоном, скрывая раздражение, вызванное столь наивной самонадеянностью.

Брови Роуз вдруг резко поднялись. Она хотела ответить, но слова замерли у нее на устах.

– Полагаю, да, – промямлила она и внезапно пылко добавила: – Неужели… неужели вы думаете, что это может иметь какое-то значение? Я же не убивала ее! Видит Бог… я по-прежнему нуждаюсь в ее помощи!

Эмили понимала, что вторгается в запретные личные сферы, но сейчас было не до приличий.

– Роуз, почему вы так нуждались в ней? – спросила она. – Что она могла сообщить столь важного и срочного, учитывая теперешнюю ситуацию?

– Она связывала меня с иным миром, разумеется! – раздраженно воскликнула миссис Серраколд. – А теперь мне придется искать нового медиума и начинать все сначала! А времени осталось совсем мало… – Внезапно она прикусила язык, осознав, что и так сказала слишком много.

– Времени? – подхватила ее приятельница. – До выборов? Это как-то связано с выборами?

Неожиданно ее мысли заполнили вопросы о том, почему Томас остался в Лондоне.

Роуз теперь выглядела отстраненной.

– Осталось мало времени до того, как Обри выиграет выборы и станет членом парламента, – ответила она. – Тогда у меня будет гораздо меньше возможностей на личную жизнь.

Она по-прежнему лгала либо говорила не всю правду, но Эмили не могла уличить ее. В чем же может быть дело? В политической или личной тайне? И как это выяснить?

– А что вы рассказали заходившему полицейскому? – порывисто спросила миссис Рэдли.

– Разумеется, я рассказала о двух других клиентах, которые участвовали в том сеансе. – Роуз встала и подошла к кованому железному столику, где стояла ваза с пионами и дельфиниумом. Некоторое время она рассеянно теребила стебли и переставляла цветы, ничем, впрочем, не улучшив вид букета. – Кажется, тот тип с Боу-стрит думает, что это сделал один из них. – Она вздрогнула и попыталась скрыть свой страх, небрежно пожав плечами. – На мой взгляд, он совсем не похож на полицейского. На редкость спокойный и вежливый, но почему-то он привел меня в замешательство. Хотелось бы думать, что он больше не придет, но подозреваю, что мне еще придется лицезреть его. Если, конечно, они быстро не обнаружат виновного. Наверняка им окажется тот скептик. Это не мог быть военный, так стремившийся побеседовать с духом своего сына. Он, как и я, возлагал на эти сеансы большие надежды.

Эмили задумалась. Она понятия не имела, о чем говорит Роуз, но сейчас не собиралась признаваться в неведении.

– А если военный выяснил что-то неприятное для него? – мягко спросила она. – Что тогда?

Вытащив дельфиниум из вазы, хозяйка дома замерла, забыв опустить цветок обратно в воду. Ее лицо страдальчески скривилось, а глаза омрачились печалью.

– Тогда он мог сильно расстроиться, – охрипшим от волнения голосом ответила она. – Мог уйти в отчаянии… и… и наверное, постараться успокоиться. Ну, не знаю как… Как поступают люди, если… если слышат что-то невыносимое?

– Некоторые способны на месть, – заметила миссис Рэдли, наблюдая за напряженной позой Роуз, неловко застывшей вполоборота к ней, отчего шелк ее платья покрылся мелкими складками. – Если не ради самой мести, то, по крайней мере, ради того, чтобы никто больше не узнал этой кошмарной новости.

Несмотря на жалость, которую она испытывала, видя вполне реальное страдание Роуз, ее воображение разыгралось. Кто же были те мужчины? Какая причина могла побудить их убить медиума? И с какой тайной столкнулась Роуз?

– Именно это и предположил тот полицейский, – заметила миссис Серраколд после короткой заминки.

Эмили знала, что после ухода Питта с Боу-стрит его помощник получил повышение.

– Телман? – уточнила она.

– Нет… Он представился как Томас Питт, – ответила ее подруга.

Эмили тихо вздохнула. Ну вот, наконец смутная тревога обрела скверную и пугающую определенность! Больше не осталось сомнений в том, что убийство этого медиума имело политическую подоплеку, иначе Питта не привлекли бы к его расследованию. Неужели в Специальной службе не могли предвидеть такое несчастье? Или как раз предвидели? Шарлотта сообщила сестре лишь о том, что ее мужу дали новое задание, но миссис Рэдли хорошо разбиралась в нынешних общественных проблемах и понимала, что Спецслужба занимается только делами, связанными с насилием, анархией и угрозами правительству и трону и, как следствие, с угрозой мирной жизни страны.