Пути Веспасии и Роуз вполне могли не пересекаться, поскольку их разделяли представители знати двух поколений, а также бездна социального статуса и весьма солидного благосостояния, хотя Обри и считался более чем обеспеченным в материальном плане. Миссис Рэдли не представляла, одобрит ли ее пожилая родственница политические взгляды Роуз. В некоторых сферах жизни сама Веспасия придерживалась крайних взглядов и с отвагой тигрицы боролась за те преобразования, которые считала необходимыми. Но она также оставалась реалисткой и подходила к жизненным проблемам на редкость практично. Скажем, могла с легкостью заметить, что социалистические идеалы порой основаны на неблаговидных склонностях человеческой натуры.

– И почему же визит к миссис Серраколд привел тебя ко мне, а не домой, чтобы переодеться к обеду? – спросила леди Камминг-Гульд. – Не доводится ли ей родней Обри Серраколд, кандидат в парламент от Южного Ламбета? Если верить газетам, он отстаивает довольно глупые идеалы…

– Да, она его жена, – ответила миссис Рэдли.

– Эмили, я же не записывалась в дантисты, чтобы вытаскивать из тебя сведения клещами, как зубы!

– Простите, – покаянно произнесла гостья. – Сейчас, когда я попыталась облечь встревожившие меня проблемы в слова, я вдруг осознала, насколько они абсурдны.

– В жизни полно абсурдных проблем, – ободрила ее старая леди. – И это не означает, что они не существенны. Твоя проблема как-то связана с Томасом? – поинтересовалась она откровенно озабоченным тоном, и глаза ее помрачнели.

– И да, и нет, – спокойно ответила Эмили.

И вдруг у нее возникло новое, уже совсем не абсурдное ощущение опасности. Если уж Веспасия испугалась за Питта, то дело действительно серьезно!

– Томас и Шарлотта собирались отдохнуть в Дартмуре, но Томаса отозвали из отпуска и…

– Кто? – сразу прервала ее старая леди.

Эмили подавила волнение. С мучительным замешательством она осознала, что Томас не сообщил Веспасии о своем повторном увольнении с Боу-стрит. Но придется просветить ее. Отмалчиваясь, гостья лишь оттягивала неизбежное.

– Специальная служба, – произнесла она вдруг охрипшим, обостренным страхом голосом и заметила, как удивление хозяйки дома быстро сменилось осознанием суровой реальности. – Его опять уволили с Боу-стрит, – продолжила миссис Рэдли. – Шарлотта сообщила мне, когда приехала за Эдвардом, чтобы взять его с ними в Дартмур. Питта отправили обратно в Спецслужбу, а там ему отменили отпуск.

Веспасия едва заметно кивнула:

– Понятно, ведь Чарльз Войси баллотируется в парламент. А он возглавляет «Узкий круг».

Она сочла излишним дальнейшие рассуждения, заметив на лице Эмили полное понимание этой чудовищной проблемы.

– О боже! – невольно воскликнула миссис Рэдли. – Вы уверены?

– Да, дорогуша, совершенно уверена.

– И… Томасу известно об этом!

– Скорее всего. Наверное, поэтому Виктор Наррэуэй и отменил ему отпуск. И наверняка приказал сделать все возможное, чтобы помешать проискам Войси, хотя я сомневаюсь, что это в его силах. До сих пор планы Войси удалось нарушить только один раз.

– И кто же их нарушил? – В душе Эмили зародилась надежда, и сердце ее учащенно забилось.

– Один мой друг, – с улыбкой ответила пожилая дама, – Марио Корена, но это стоило ему жизни. И мы с Томасом не смогли толком помочь ему. Теперь Войси уже ничем не сможет повредить Марио, но он не забудет, что еще не рассчитался с Томасом и, возможно, также со мной[21]. На мой взгляд, дорогуша, ты поступишь благоразумно, если не будешь писать Шарлотте в Дартмур.

– Неужели положение действительно настолько опасно, что… – Во рту у миссис Рэдли вдруг пересохло, а губы ее странно онемели.

– Нет, до тех пор, пока ему неизвестно, где она живет.

– Но она же не сможет вечно оставаться в Дартмуре!

– Конечно, нет, – согласилась Веспасия. – Но ко времени ее возвращения выборы закончатся, и, возможно, мы сумеем найти способ связать Войси по рукам и ногам.

– Он ведь не пройдет в парламент? Южный Ламбет давно и надежно поддерживает либералов, – сказала Эмили. – Чего ради Войси претендует на их место, а не выступает от консерваторов? Бессмыслица какая-то!

– Ты заблуждаешься, деточка, – с полнейшей невозмутимостью заметила леди Камминг-Гульд. – Просто нам пока непонятен его план. Войси всегда поступает исключительно разумно. Не знаю, как он намерен устранить с пути кандидата от либералов, но, полагаю, ему удастся победить его.

Миссис Рэдли похолодела, несмотря на то что солнце заливало своим теплом эту тихую гостиную.

– Я как раз поддерживаю дружеские отношения с этим либеральным кандидатом, – рассказала она. – И пришла к вам из-за его жены. Она участвовала в последнем спиритическом сеансе медиума Мод Ламонт, которую убили на Саутгемптон-роу. Роуз как раз приходила к ней в тот злосчастный вечер. Томас расследует это дело, и, по-моему, мне удалось узнать кое-что важное.

– Тогда ты должна рассказать ему, – уверенно, без тени сомнения, заявила Веспасия.

– Но мы с Роуз дружим, и она доверилась мне. Если я предам подругу, то не смогу простить себе.

На этот раз пожилая леди не торопилась с ответом. Ее собеседница ждала.

– Если тебе приходится выбирать между друзьями, – наконец сказала Веспасия, – а таковыми являются и Роуз, и Томас, то выбирать тут нечего – нужно просто поступить по совести. Нельзя подходить к людям с разными мерками, когда речь идет о нравственных побуждениях, основанных на понятиях долга и преданности. Они не зависят от близости к тебе твоих друзей, от их невинности или уязвимости или даже от степени их доверия к вам. В данном случае надо поступать так, как подсказывает тебе совесть. Поступать в соответствии с твоими собственными честными побуждениями.

Осмыслив сказанное, Эмили однозначно поняла намек тетушки на то, что ей следует рассказать Томасу обо всех откровениях Роуз.

– Да, – согласилась она, – вероятно, я и сама так думала, но мне просто трудно свыкнуться с мыслью о необходимости такого поступка.

– Тебе кажется, что Роуз могла убить ту женщину?

– Не знаю. Полагаю, что могла.

Несколько минут дамы просидели в полной тишине и в итоге перешли к обсуждению других тем: предвыборных кампаний Джека, мистера Гладстона и лорда Солсбери, а также уникального явления Кейра Гарди и возможности того, что однажды он может действительно успешно пройти в парламент. Потом Эмили еще раз поблагодарила Веспасию и удалилась, запечатлев на ее щеке легкий поцелуй и пожелав на прощание всего наилучшего.

Вернувшись домой, миссис Рэдли поднялась к себе в комнату, чтобы переодеться к ужину, хотя она и не собиралась никуда выезжать. Эмили отдыхала в своем будуаре, когда пришел Джек. Он выглядел усталым, и штанины его брюк покрылись пыльным налетом, словно ему пришлось долго бродить по улицам.