узорочно вызолоченные четвертины; от второго посла: чеканный серебряный короб с позолоченными рукоятками, 2 стакана чеканных и узорочно вызолоченных на ножках; такие же предметы и от третьего посла[232]. За длинною и, вероятно, эффектною вереницей солдат, несших эти серебряные вещи, ехали шведские музыканты: литаврщик и за ним в ряд четверо трубачей и, «едучи дорогою, по литаврам били и в трубы трубили». Затем в 14 каретах, каждая в 6 лошадей, ехали королевские дворяне и «лучшие люди», за ними — верхом в строю 30 иноземных офицеров по наряду из Иноземского приказа. Секретарь посольства верхом вез королевскую грамоту, а за ним двигалась посольская карета, в которой сидели все трое послов с приставами: в большом месте двое первых послов, третий против них по правую сторону, левую сторону переднего места занимал пристав Владимир Воробин, а двое других приставов «сидели в скрыдлах». Кареты останавливались, «проехав угол архангельские паперти» (Архангельского собора), дворяне и послы здесь выходили и затем шли благовещенскою папертью на Красное крыльцо, сняв у благовещенской лестницы шпаги. На паперти и по крыльцу стояли «дети боярские и дворовые люди (служители хозяйственных дворцов, подведомственных приказу Большого дворца) и подьячие в чистом платье». В дверях сеней Столовой палаты послов встретили стольник князь Андрей Яковлевич Хилков и дьяк Андриан Ратманов и говорили им «встречную речь». Послы, «учиня благодарение и витався (поздоровавшись) со встречники, шли в Столовые сени и в (Столовую) палату без шляп», двигаясь между двумя рядами семеновских солдат, которые уже стояли здесь с принесенными подарками в руках. «А великий государь… в то время изволил сидеть в Столовой палате в своем царском месте под балдахином. Балдахин сделан был новый, бархат двоеморховый, по серебреной земле розными шелки, а подле его, государева, места — кресел — поставлен был стол, покрыт золотом, стоял под балдахином же по правой стороне. Изволил великий государь быть в гвоздишном суконном рысьем кафтане с золотными петлицы без крытия главы. Рынд при великом государе не было. А бояре и окольничие, и думные дворяне были при великом государе в суконных кафтанах; а в сенях сидели дворяне и приказные люди, и дьяки и гости в суконных же кафтанах».

Кресло вместо трона, стол по правую сторону кресла, гвоздичный суконный, подбитый рысьим мехом кафтан вместо царского облачения, открытая голова, отсутствие рынд, которые прежде стояли у трона в белом платье и в золотых цепях, вместо золотного платья суконные кафтаны на присутствовавших при аудиенции членах Боярской думы и других чинах — все это новые черты, вкравшиеся в старинный ритуал, по которому происходила аудиенция.

Когда послы вошли в Столовую палату, их «явил государю челом ударить (т. е. представил их) думной советник и наместник болховский Прокофий Богданович Возницын». Послы «правили великому государю Каролуса короля поклон». После этого поклона Петр по составленному предварительно церемониалу аудиенции должен был о королевском здоровье спросить послов, «немного приподнявся». Но на самом деле, как читаем в описании аудиенции, он не усидел, поднялся с кресла и продолжал прием стоя. «Изволил о королевском здоровье спросить послов, встав, и стоял во все бытие их без прикрытия главы». Самый вопрос о здоровье был предложен в прежней формуле: «Каролус, король свейской, по здорову ль?» Но затем, когда послы, сказав про королевское здоровье, поднесли королевскую грамоту, Петр опять отступил от церемониала. По церемониалу он должен был велеть принять грамоту стоявшему у государского места ближнему боярину Л. К. Нарышкину, а сам только «наднести» над грамотой, не прикасаясь к ней, «свою государскую руку», т. е. сделать только символ принятия грамоты. На деле он взял у послов королевскую грамоту сам и передал ее Нарышкину. Потом послы говорили государю речь, которую переводил их переводчик. Послы стали было в речи произносить царские «большие титла», т. е. вычитывать полный царский титул. Петр не стал этого перечисления слушать и сделал нетерпеливый знак опустить титулы. Так следует понимать слова официального описания приема: «И великий государь больших титл слушать не изволил, а говорили кратко». О том, что царь нетерпеливо прервал послов, когда они стали было перечислять большой его титул, читаем в одной современной иностранной реляции об этом приеме: «Jhro zaarische Mayestдt, wann die Herren Schweden dero gantze titul recitiren wolten, ungeduldig wurden und sagten: man solte nicht so weitlдuftig sein»[233].

Остальная часть ритуала исполнена была без отступлений. После речи послов великий государь велел П. Б. Возницыну позвать послов к своей государской руке. Послы и дворяне подходили целовать руку, причем «его государеву руку держал ближний боярин Л. К. Нарышкин». Следовал вопрос послам и дворянам об их здоровье; затем П. Б. Возницын являл царю присланные подарки: «А как поминки несли, и в то время говорена послом речь, что посольство их принято любительно и ответ учинен будет». Церемония закончилась объявлением послам «стола»: «послом сказан стол (т. е. присылка угощения на дом) и отпущены на подворье»[234].

На другой день, в субботу 14 октября, послы приезжали во дворец «бить челом великому государю за стол», благодарить за присланное накануне угощение. Церемония въезда их с Ростовского подворья в Кремль была обставлена так же, как и въезд на приемную аудиенцию: те же шеренги солдат по улицам, те же кареты. Но самый прием был на этот раз проще. Он происходил в Набережной палате. Посольские дворяне остались у дверей палаты, став по обе стороны дверей, в палату вошли трое послов с приставами, маршалок посольский и писарь (секретарь?). «Великий государь, — гласит Статейная записка этого приема, — в то время изволил быть в своих государских Набережных хоромех в своем государском одеянии, изволил стоять в гвоздишном кафтане без прикрытия главы» — без трона, без балдахина, без стола у трона и т. д. Послы били челом за стол и после того «спрашивали о здоровье». П. Б. Возницын обратился к ним с речью, в которой сказал, что представленную ими вчера королевскую грамоту великий государь изволил принять и посольство их выслушал, а о посольских делах, для которых они присланы, «велел у них выслушать и ответ им дать», т. е. вести с ними переговоры, трем лицам: ближнему боярину и наместнику сибирскому Ф. А. Головину, окольничему и наместнику карачевскому С. И. Языкову да думному дьяку и наместнику болховскому П. Б. Возницыну. В заключение П. Б. Возницын пригласил послов идти в Ответную палату и объявить свои дела. На этом аудиенция у царя в Набережной палате закончилась.

Вслед за тем у послов происходила первая конференция с назначенной для переговоров с ними комиссией: Головиным, Языковым и Возницыным, которые тотчас же отправились в Ответную палату, где и ожидали послов вместе