в благоприятной среде; привлечение таких матерей в «родительские группы» или другие формы семейной терапии в детских и семейных психиатрических клиниках, в том числе в таких центрах, как Тэвистокская клиника, больница на Грейт Ормонд Стрит и больница Касселя, примечательные среди других учреждений Национальной службы здравоохранения Англии тем, что в них семьи имеют возможность поработать со специалистами по терапевтическим программам.

Выводы

В настоящей главе были рассмотрены некоторые психологические мотивы материнского насилия и закономерности передачи моделей нарушенной привязанности между поколениями. Модели привязанности четко освещают эти процессы и дополняют психодинамические концепции, которые обеспечивают главный вклад в понимание той роли, которую жестокое обращение с детьми выполняет в жизни родителя, склонного к насилию. К ним относятся проекция на своих детей невыносимых чувств собственной никчемности и попытки уничтожить эти переживания посредством нападения на детей. Цикличный характер жестокого насилия в отношении детей также свидетельствует о силе выученного поведения и о том, как трудно отступить от принятой однажды поведенческой модели насилия и агрессии. Сложное взаимодействие между все более уязвимым и отчаявшимся ребенком, являющимся объектом идентификаций, связанное с жаждой убийства, и его жестокой матерью, находящейся в своей глубокой и полной ненависти идентификации с ним, может приобретать компульсивный и вызывающий зависимость характер.

Во всех случаях, обсуждавшихся в данной главе, насилие происходило втайне, в домашней обстановке, но в конечном итоге оказывалось раскрыто. В случаях с Викторией Климби и сыном Мелиссы Итаном травмы детей были зафиксированы в больнице. В случае Мэриан, если ее дочь получала повреждения, то всегда удерживалась дома и вся семья принимала участие в сокрытии насилия, которому мать подвергала девочку. Насилие Мелиссы не представляло собой, как могло бы показаться, садизма, а было по своей сути невыносимым импульсом, вызванным ее собственной депрессией и и золированностью — она привлекала внимание к травмам своего ребенка, чтобы сообщить о своих собственных замалчиваемых чувствах отчаяния и ярости.

В настоящее время Министерство здравоохранения Великобритании проводит крупные исследования эффективности различных процедур вмешательств, касающихся физического насилия в адрес детей, и результаты этих исследований предполагается использовать для того, чтобы выстроить четкую систему практики доказательной терапии, которая будет включать в себя психотерапию и когнитивно-поведенческие подходы, с тем чтобы помочь родителям устранить трудности в управлении чувствами гнева и разочарования, а не выражать их посредством физического насилия. Являясь членом консультативного совета этого исследования, я могу подчеркнуть необходимость определения подходов к терапии матерей, чьи собственные просьбы о помощи и поддержке могут находить свое выражение в виде физического насилия над детьми. Для некоторых женщин индивидуальная психотерапия, направленная на проработку их собственного опыта травматизации или пренебрежения, может сыграть ключевую роль в том, чтобы позволить им безопасно воспитывать своих детей.

Признание двойного статуса этих женщин, с одной стороны, как перенесших насилие, а с другой — как лиц, его совершающих, требует понимания механизма передачи между поколениями моделей поведения, наполненного насилием, и того, как прервать этот порочный круг.

Когда это возможно, следует оказывать психотерапевтическую поддержку матерям в том, чтобы помочь им справляться с пугающими их чувствами разрушенности, ярости и отчаяния. Разрешение сформулировать и озвучить эти неприемлемые импульсы и поощрение того, чтобы проследить их происхождение, а также изменить их токсичный характер, может стать существенным облегчением для этих матерей. Это может стать первым и самым важным шагом, который позволит им отделить свой собственный опыт пренебрежения, покинутости и насилия в отношениях с их родителями от их нынешних отношений с их собственными детьми. В ходе терапии потенциально может рассматриваться подавляющая идентификация, которая может возникнуть у таких матерей во взаимодействии со своими уязвимыми и требовательными детьми, влекущая за собой пробуждение неконтролируемого гнева, а также могут быть найдены способы управления этими состояниями и чувствами, что намного конструктивнее разрушительного отыгрывания их вовне.

Терапевтическая работа может стать значимым фактором, который существенно повлияет на то, воспроизведут ли матери вновь в отношении с детьми свои, ставшие уже привычными, модели насилия, чтобы «превратить детскую травму во взрослый триумф» и спроецировать на детей свои неурегулированные чувства обездоленности, уязвимости и гнева. Терапия, будь то психодинамическая, основанная на традиционной системе, ориентированной на переносы, или базирующаяся на ментализации, с ее доказанной эффективностью в реабилитации лиц с пограничным расстройством личности (Bateman, Fonagy, 2004), либо когнитивно-поведенческая с фокусом на достижение контроля над импульсами, в сочетании с обучением родительской роли и поддержкой опеки, может быть очень эффективна.

Обучение родителей тому, как выполнять свои функции, и индивидуальная терапия могут предоставить женщинам пространство для осмысления своего поведения и потребностей своих детей. Терапия поможет также выявить те аспекты из детства женщин, которые делают обычные родительские задачи трудными и болезненными лично для них. Недавние исследования, проведенные Спинелли и Эндикоттом, показали, что личная психотерапия более эффективна для снижения депрессии у беременных женщин, чем обучающие программы для родителей, что проявляется в повышении психологической стабильности женщин в постнатальном периоде (Spinelli. Endicott, 2003). Они отмечают значимую корреляцию между депрессией в перинатальном и постнатальном периоде и влиянием материнского настроения на качество взаимодействия между родителями и детьми. Социальные и личные факторы, включая семейную дисфункцию, истории жестокого обращен ия с детьми, хронические стрессоры, финансовые и жилищные проблемы, негативные жизненные события и неадекватную социальную поддержку, тесно связаны с высокими показателями депрессивных симптомов во время беременности. Терапевтические вмешательства могут помочь женщинам оправиться от травматических последствий пережитого ими самими в детстве насилия и дать им возможность самостоятельно управлять своими чувствами и воспоминаниями, что, в свою очередь, позволит им должным образом справляться с потребностями своих детей в целях их сдерживания и защиты.

Возможность рассмотреть влияние собственного раннего опыта взаимодействия со своим родителем наличное развитие в целом, начать понимать и контролировать импульсы жестокости и отчаяния, готовность ценить ребенка как другого человека, а не как расширение самого себя, является отправной точкой необходимой психической сепарации между матерью и ребенком. Таким образом матери, предрасположенные к риску жестокого обращения с детьми, могут получить реальное понимание того, что их дети существуют сами по себе, а не только в качестве их зеркальных отражений, и у детей есть их собственные потребности и