– В самом деле срочную?

– Без крайней на то необходимости я не вскрываю предназначенную другим почту, – Райнштайнер протянул видавший виды футляр с наполовину стертой косаткой, – однако рискну утверждать, что маршал без веских на то причин не поднял бы находящийся в состоянии формирования корпус накануне Зимнего Излома.

– Когда-то я любил биться об заклад, – Фажетти тоже пытался шутить, – но в данном случае бы не рискнул.

– Тогда и я не стану, – поддержал «веселье» Эмиль, вытаскивая письмо. Оно оказалось коротким, новости – скверными, а старик – молодцом. Дожили!.. Эмиль Савиньяк одобряет Вольфганга фок Варзов, будто какого-то полковника. Вот так и понимаешь, что армия в самом деле твоя… И война твоя, и враги, которых все больше.

– В восьмой день Осенних Молний, – ровным, как у злящегося Ли, голосом сообщил командующий, – наш разъезд перехватил гусиную компанию, пробиравшуюся на северо-восток, к границе. Дрались мерзавцы до конца, трое убито, в том числе старший, двое захвачено. На теле старшего обнаружено зашифрованное письмо, ключа к шифру не нашли, но Ужас Виндблуме не сплоховал и кое-что из пленников вытряс.

– Ульрих-Бертольд имеет опыт допросов, – счел своим долгом уточнить Райнштайнер, – и это для нас очень удачно. Сведения следует получать вовремя, а забравшиеся на нашу сторону дриксы снисхождения никоим образом не заслуживают. Хорошо, что взяли двоих, обычно это облегчает разговор.

– «А приятель-то твой уже все рассказал, – зло ухмыльнулся Марций, – так что не слишком-то ты и нужен…» Что нагоготали ощипанные красавцы?

– Что везли письмо из Доннервальда командующему Горной армией… – А фок Гетц, сволочь эдакая, принял сторону китовников еще два месяца назад. За это время не то что с Доннервальдом, с Мариенбургом снюхаешься! – Вольфганг считает, в городе зреет мятеж, при этом горники к Доннервальду ближе, чем думалось. Старику это не нравится, и он выдвигается в поиск, не дожидаясь приказа.

– Я очень боюсь, – изрек никаким боком не сочетающийся со словом «страх» Райнштайнер, – что бывший маршал Запада в своих подозрениях прав. Двинувшись к Доннервальду напрямую, через нагорье Гаезау, фок Гетц выгадывает около двух недель. Надеюсь все же, что китовники не ждут нас сейчас в крепости или же её окрестностях.

– Когда написано письмо? – уточнил Фажетти.

– Датировано десятым днем.

– Драгун выехал тотчас, – заверил бергер, – проявив при этом похвальные старание и выносливость. С учетом важности доставленных известий его следует поощрить в двойном размере.

– Кто-то спорит? Признаться, я думал, времени у нас все же поболе. И что б мне было отправить кавалерию неделей раньше!

– Это бы облегчило поиск «гусей», но не прежде, чем те подошли.

– Зато теперь Придд старика на месте не обнаружит… Проклятье, его не обнаружит даже посланный вперед «спрутов» курьер, а мы дотащимся к Доннервальду только к вечеру! Похоже, сейчас очень многое, если не все, зависит от Вольфганга.

– И от ума и решительности полковника Придда, – добавил Райнштайнер, – а то, что зависело от ума и решительности полковника Придда, пока заканчивалось столь благополучно, сколь это вообще было возможно в создавшемся положении.

4

Теперь Арно прочувствовал, что значит «наблюдать свысока»: внизу, прямо под ними, черно-белые шеренги, собравшись у вовсю палившей батареи, пытались отразить атаку сразу с двух сторон. Враги лезли и в лоб, и сбоку, грозя размазать обороняющихся по крутым каменистым склонам, а центр то ли не мог, то ли не считал нужным помочь.

– Дриксы отрезали правый фланг Варзова, а центр и левый фланг потеснили, – Валентин все еще мог выражаться по-человечески, Арно уже не очень. – И там, и там наши пока держатся, но теперь вопрос лишь во времени. Отрезанных уничтожат, а остальных погонят дальше по дороге.

– Кляча твоя несусветная!

– Отнюдь не кляча, – Придд упер трубу в колено, – но именно твоя, и не менее примечательная, чем всадник. Арно, тебе придется добраться до маршала. Именно тебе – другому вряд ли поверят.

– Полезно иметь в братцах Леворукого!

– Вне всякого сомнения. Доложишь о нашем подходе и о том, что мы атакуем прямо сейчас. Я пройду найденной «фульгатами» промоиной и ударю по тем, кто обходит правый фланг. Выбора нет – у нас лишь одна тропа, выводящая в пригодное для атаки место. Если нашу атаку поддержат, шансы на успех несколько возрастут, но прорваться и вывести окруженных я попробую в любом случае. Отходить будем или на соединение с центром, или назад, в холмы, сейчас не угадать.

– Тогда удачи тебе!

– Постой. Ты не забыл, что там Йоганн?

– Забыл, но ты напомнил. Передать от тебя Ульриху-Бертольду изъявления глубокого и искреннего уважения?

– Передай, что полковник Придд в меру сил и пока не слишком большого опыта попытается повторить то, что удалось сделать у Болотного.

– Одно другого не исключает!

– Несомненно, но я прошу тебя передать именно в таких выражениях.

Просит он…

– Приложу все усилия, чтобы наилучшим образом исполнить твою… Ты не зарывайся только!

– Я тоже приложу, – Придд почти улыбнулся. – Не знаю, сколько еще горников-разведчиков здесь бродит и бродит ли, но повторения казуса на Мельниковом нам не нужно. С тобой идет пятерка Раньера, на здешних осыпях кони «фульгатов» от Кана отстать не должны.

– Отстанут – ждать не буду, – что бы такое сказать на прощаньице? О! – Живи!

Теперь махнуть рукой и, опередив ответ, опрометью вниз, где нетерпеливо переступает с ноги на ногу Кан. Умнице и красавцу не довелось поучаствовать в последней драке лично, но завестись от хозяина, от пороховой гари и артиллерийской стрельбы мориск успел и теперь желал действовать: скакать, прыгать, а еще лучше – драться. «Фульгаты» не приплясывали, но и не мешкали: разговор у обрыва и брызнувший из-под копыт щебень разделяли пара минут, не больше.

Шли быстрой рысью, до рези в глазах вглядываясь в дорогу и положившись на лошадиное чутье – объявятся чужаки, кони дадут знать. Немного времени в запасе было – «лиловые» к дриксам станут подбираться незаметно, сломя головы не понесутся – а езда по старому руслу, изрядно забитому камнями, камешками и каменюками, это вам не скачка по родимым лугам, тут поспешишь – опоздаешь. Так опоздаешь, что никому твои вести уже не пригодятся.

Спустились с одной горки, сунулись в промоину меж двух следующих, пониже. Дриксы не объявлялись: то ли перебитых разведчиков назад скоро не ждали, то ли было не до поисков – пушки сбоку ревели вовсю. Валентин не опоздает, вот сможет ли пробиться? Рывок навстречу просто необходим, а промоина, пакость эдакая, тянется и тянется. Петляния, виляния, прыжки и иногда кентер, слитное артиллерийское рычание, вымораживающий ветер и серятина, чтоб ее! Серое снежное, серое облачное, серое каменное…