Да и сейчас Пратию пришлось уйти почти по грудь в тёмную, дурно пахнущую жижу, чтобы встать рядом со мной. Но недовольным он не выглядел, уж слишком широкая улыбка на покрытом грязью лице:

– Щенок, я буду навещать тебя в камере каждый день. Каждый день!

А вот я старался не показать своей улыбки:

– Это если Равой позволит.

– Он такой же сопляк, как и ты. И будет сидеть рядом, такого предательства Орден не простит никому.

– Орден или старикашки?

Пратий лишь засмеялся и протянул ко мне руку, протискивая её сквозь щупальца техники к моему средоточию. Я не собирался позволять калечить себя, ведь силы у меня ещё полно. Но он и сам замер, ощущая то же самое, что и я: от жара опасности, о которой предупреждала боевая медитация, болото сейчас должно было вскипеть.

Комтур рвётся назад. А из моего тела рвётся Духовная защита, сметает сковывающую меня технику. Освободившаяся рука тянется к кисету. Рывок. И я врезаюсь в Пратия. Он успевает использовать Опору, не позволяя себя опрокинуть. Неважно.

Мы сплетаемся в объятьях. Моя рука, сжимающая Пронзатель, скользит за спину Пратия, я тяну его к себе, крепко обнимаю. Оковы Льда, Огненные Щупальца, Ледяные Шипы, Поток Пламени. Короткий миг мы обмениваемся техниками, старик рычит и в его руке сверкает кинжал. Но я ощутил, как дрогнуло тело Пратия, скользнув по илу. Сейчас. Рывок. В этот раз у меня получается сбить его с ног, заставить погрузиться в болотную воду.

Удара кинжалом я не видел, лишь дёрнул головой, доверяя только ощущениям воды, что поглотила нас. Это было трудно и непривычно: жар опасности по-прежнему заливал всё вокруг, ослеплял. Я настолько привык к подсказкам боевой медитации, что, чуя лёгкие порывы горячего ветра, действовал бездумно. Сейчас все мои навыки кричали: бежать, бежать немедленно. Вокруг только смерть. Нужно использовать Рывок и убраться отсюда как можно скорее. Мне приходилось идти против себя, отказаться от помощи боевого предвидения и вслушиваться в движение воды вокруг, чтобы понять, что делает мой противник.

И я справлялся: удар лишь скользнул по затылку, награждая резкой болью. Амулет уже исчерпан? Неважно. Мой черёд.

Пронзатель, оружие почти земного качества, в нём моя кровь, я ощущаю его как часть себя, продолжение руки. Мне не нужны сейчас глаза. Чуть повернуть древко. Вот так. Теперь боковой, прямой шип смотрит точно в голову старика.

Очередной Ледяной Шип с правой, зажатой между нами ладони. Всполох двух обращений ослепляет даже под водой, даже сквозь закрытые веки. Вода между мной и Пратием вскипает, но броня выдерживает эту огненную технику. А я отвечаю Звёздным Клинком с лезвия Пронзателя.

Сто пятьдесят узлов принимают в себя выплеснутую в меридианы энергию и привычно добавленные нити Воды, озаряют нашу борьбу новой яркой вспышкой обращения к Небу. Энергия сливается по древку оружия и превращается в узкое призрачное лезвие, упирающееся в голову Пратию.

Я не забыл наставлений Кадора: чем острее атакующая техника, тем больше нужно вложить силы в защиту, чтобы противостоять ей. Не уверен, как дело обстоит с Духовной Защитой, но, надеюсь, это рассуждение верно и для неё.

Меридианы трещат остывая. Я даже не рискую использовать Шип или Оковы. Боюсь, что не сумею совладать с нагрузкой от двух техник при Умножении, и вместо этого вцепляюсь покалеченной правой рукой в одежду на груди старика. Вовремя. Пратий рвётся назад, явно используя технику, чтобы отшвырнуть меня: мои пальцы едва ли не трещат, удерживая халат. Но выдерживают, как выдерживает и ткань. Илистое дно под ногами внезапно уходит в сторону, мы проваливаемся глубже вслед за ним.

Звёздный Клинок.

Огненный всполох сквозь веки и кипящая вода на коже. Дарсовы амулеты!

Пратий несколько мгновений полосует меня кинжалом, а затем вцепляется второй рукой в шею, заставляя хлебнуть воды. Теперь броня Древних меня не спасёт.

Звёздный Клинок.

В горло бьёт чужая техника, продавливая Духовную Защиту, рассекая не только её, но и мою плоть.

Но я жив. И трещат, остывая, меридианы.

Рано. Даже для Умножения Техник рано… Сейчас.

Удар кинжала встречает Покров. Туман силы рвётся в узлы, порождая ещё один Звёздный Клинок.

Последний. Который уже ничто не смогло остановить.

Оттолкнул тело Пратия, упёрся ногами в колышущееся дно и рванулся наверх, к воздуху, к дикому крику:

– Старейшина!

Первое, что сделал – выплюнул воду и сделал вдох.

Второе – использовал на себе Указ, превращая снова в Закалку. И едва опять не хлебнул воды, когда налившийся тяжестью Пронзатель потянул меня на дно вместе с мокрой одеждой и доспехом. Спрятав оружие в кисет, я в несколько гребков добрался до мелководья, до торчащего из воды кривого деревца. Ухватился за ствол, опираясь на качающееся и неверное дно по горло в воде, занялся собой, оглядывая место битвы.

Всё пространство вокруг Царя-Черепахи было окружено стеной воды, вздымающейся на сотню шагов вверх и опадающей оттуда тысячами капель настоящего дождя. На ногах из моих врагов оставались лишь однорукий Вилар и Флет. А вот главного, старейшину Цориута Зверь уже дожёвывал. И отчаянные попытки остальных перерубить шею Черепахе пока что оставались безуспешными.

Да, и шея, и голова Зверя были покрыты пятнами копоти и ранами от техник. Вероятно, Царь не обладал способностями Скальника или Медведя, чтобы рассеивать техники или противостоять невероятной крепостью шкуры. Но при размерах Зверя, для него эти раны не более чем царапины. Хотя нет. Я поправил сам себя. Не все из них. Черепаха попыталась ударом морды смять Флета, но промахнулась, зато изогнула шею, позволив мне увидеть две огромные и глубокие раны, истекающие кровью. В каждую из них я мог бы спрятаться целиком. Это кто её так?

Словно услышав меня, Вилар, вскинув над головой цзянь, замер по грудь в грязной жиже, пока Флет, избежавший мгновение назад смерти, отвлекал Зверя ударами техник с острия копья. Через четыре вдоха Вилар резко махнул мечом. От клинка отделилась его полупрозрачная копия и умчалась к Царю.

Вот этот удар техникой был хорош. Крошечный в сравнении с Черепахой призрачный цзянь вспорол её шею на глубину одного, а то и двух шагов. Из раны плеснул настоящий фонтан крови. Царь вскинул голову и взревел. Меня, Закалку, обрушившаяся на плечи тяжесть буквально вбила в жижу с головой, вмяла в ил на панцире Зверя. С трудом вынырнув, увидел, как орденцы мечутся Шагами, уворачиваясь от девяти водяных вихрей, которые кружили, перегораживая путь к шее Зверя. А именно туда рвались комтур со старейшиной, то и дело используя техники и пытаясь попасть ими в глубокие раны. Но и Царь не терял времени зря.

Вот под Флетом вспух водяной пузырь и его подбросило в воздух. Орденец явно использовал Рывок, рванувшись в сторону, но обратно упасть не сумел, в полёте перехваченный огромной пастью. Короткий вскрик и Воин десятой звезды погиб.