Есения впала в ступор – муж решил спалить дом? Она вспомнила, что справа от входа находится небольшой, скрытый в кустах рододендронов сарайчик-дровница. Очевидно, что Ян ходил туда за дровами. Вообще они предназначались для растопки камина, но Ян никогда не занимался такими вещами. Есения не была уверена, что он сможет развести огонь, даже если ему дать в руки спички и специальное вещество для розжига.

Она была не в силах выйти из дома и посмотреть, чем занимается муж. Да и откровенно боялась это делать. С Яном происходило что-то страшное и необъяснимое.

На нее напало тупое оцепенение, и внезапно стало все равно. Если они сгорят в этом доме, значит, так тому и быть.

Но они не сгорели. Судя по всему, Яну удалось развести камин и даже обойтись без происшествий. Спустя полчаса по дому внезапно разлилась музыка. Что-то новое, это точно. Невиданная мощь. Есения затруднялась подыскать аналог из существующих современных музыкальных произведений. На ум приходила только пятая симфония Бетховена. Ян наиграл мотив, а затем принялся оттачивать каждую фразу. А Есения провалилась в забытье, стараясь не думать о том, что именно дало мужу такое вдохновение.

Ветер

Он приходил к дому каждый день, но не находил в нем признаков жизни. Возможно, Тина права и они все там действительно умерли? Или превратились в призраков? На то, что это не так, указывали лишь редкие следы машины на свежевыпавшем снегу. И вьющийся из трубы дым. Один раз, когда он пришел к дому поздно вечером, за наглухо закрытыми ставнями ему удалось рассмотреть неверный огонь свечей. Что же там происходит?

Больше всего Ветру, не привыкшему ходить вокруг да около, хотелось влететь в дом, объять все его комнаты и потайные места, найти Машу (или как там ее на самом деле зовут) и поговорить с ней начистоту. Это желание стало настолько всеобъемлющим, что он проводил половину времени, слоняясь вокруг дома, впрочем, предпринимая попытки остаться незамеченным (навредить девушке, пусть и нечаянно, ему совсем не хотелось), а остальную половину дня пил.

Хлопоты по магазину он передал управляющему. Сам появлялся там изредка, для того чтобы пополнить запасы провизии и вина. По поселку поползли слухи, что Ветер расстался с Тиной и ушел в запой. Тине эти слухи льстили, и хотя сама она прекрасно понимала, что к запою Ветра никакого отношения не имеет, продолжала их поддерживать, загадочно улыбаясь и воздерживаясь от комментариев. Спасенная репутация была последним из того, что ей удалось получить от Ветра.

Ветер увидел Есению в один их тех дней, когда в воздухе уже отчетливо пахло весной. Это то время, когда людей начинает неудержимо тянуть к природе и пение птиц доставляет острое удовольствие. Чуть позже оно размоется красотой весны и плодами лета, но начало весны – это тот острый пик, который прорывает зимнее одеяло и выпускает на волю новую жизнь. Время, когда хочется жить и любить.

Ветер находился на своем наблюдательном посту, когда шикарная машина остановилась возле дома. Из нее вышел высокий, сухощавый молодой человек. Невольно на ум пришли слова Тины, что Ветер должен собой гордиться, раз ему удалось привлечь женщину, рядом с которой находится такой мужчина. С этим трудно было поспорить, молодой человек выглядел ожившей картинкой из модного журнала. Дорого одет, модно подстрижен, он нес в себе то, что в интернете определялось дурацким термином «наркотический шик». Однако молодому человеку он подходил как нельзя лучше. Ветер, никогда особенно не предающийся рефлексии по поводу собственной внешности и считающий себя довольно симпатичным, удачливым и вообще неплохим вариантом, внезапно почувствовал собственную ущербность. Вместе с ней пришла горечь. Как он мог подумать, что девушка, рядом с которой есть такой трофей, всерьез обратит внимание на какого-то деревенского парня, чьи руки огрубели от работы и чье пристанище – деревянный сарай, пусть даже и переделанный в магазин. Он горько улыбнулся. Выпитая утром порция алкоголя способствовала жалости к себе.

Молодой человек открыл ворота и вернулся в машину, из которой показалась та, о ком Ветер не переставал думать вот уже несколько месяцев. Ему показалось, она стала еще более призрачной, практически растаяла. Она обошла машину, подошла к багажнику и замерла в ожидании.

Багажник открылся автоматически. Девушка достала из него картонные подставки, на которых громоздились горшки с растениями, на первый взгляд кажущимися засохшими. Интересно, зачем они ей понадобились? Девушка закрыла багажник, и машина отъехала. Въезд в гараж находился с другой стороны дома. Вместо того чтобы направиться в сад, девушка так и застыла с сухими палками в руках. Она смотрела на них, словно они были самой большой драгоценностью.

– Маша? – окликнул ее Ветер.

Она вздрогнула, обернулась, подставка выпала из рук, упала на землю, куски сухой земли разлетелись, и одинокий корень почти погибшего растения упал прямо возле ее ног.

– Ветер? – онемевшими губами прошептала она.

– Да. – Ветер подошел к ней, поднял горшок и, неловко сунув в него корень растения, так и остался стоять с ним в руках. – А ты кто?

– Я… – растерянно прошептала девушка и перепугано посмотрела в сторону, где скрылась машина мужа.

– Боишься, что твой муж нас увидит? – усмехнулся Ветер. Не было смысла ходить вокруг да около.

– Я… Я тебе все объясню, но не сейчас, – зашептала она, отчаянно борясь с желанием поцеловать Ветра и ужасом, что Ян может их увидеть.

– А когда? Ты не приходила ко мне два месяца и двадцать девять дней. Я даже думал… – он запнулся, – думал, что ты умерла…

– Я почти умерла. Послушай, это звучит ужасно, но все не так, как тебе может показаться, – горячо зашептала Есения.

– А что именно мне может показаться? – чуть повысив голос, засмеялся Ветер. – Что богатая жена, сходящая с ума от скуки, решила снизойти до деревенского дурачка и закрутить с ним роман ради разнообразия?

– Нет, ну что ты, нет! – Есения подошла к нему и попыталась обнять. – Все не так!

– А как? – Алкоголь сделал свое черное дело, Ветер уже не мог совладать с эмоциями. Хотя надо признаться, что и таких сильных эмоций он никогда не испытывал. Казалось, что перед глазами расплывается черная пелена и хочется одновременно и целовать фальшивую Машу, и трясти ее, чтобы выбить из нее всю правду. – Ты ведь не Маша, ну скажи? Тебя даже зовут по-другому! Все ложь, все, понимаешь? Ты ведь мне даже имени своего не сказала!

– Есения, меня зовут Есения, – поспешно прошептала она, чтобы хоть как-то успокоить Ветра