Ада замирает.

— Ты решил?

— Да. И, ты уж прости, это не обсуждается, — начинаю покрывать ее плечи поцелуями до тех пор, пока она снова не расслабляется. — Можем, конечно, и у тебя. Но все вместе.

— Хорошо.

— Да? — прижимаюсь к ней. Хочу, чтобы она чувствовала, как я ее хочу.

— Да. Но есть одно условие…

— Какое? — я готов на что угодно.

Ада разворачивается в моих руках, смотрит мне в глаза и начинает тянуться за поцелуем. Замирает в миллиметре от моих губ.

— Никакого секса, пока ты не разведешься, — разворачивается и уходит в спальню.

Стервочка фиолетовая.

Моя.

Глава 38. Ада

Боже! Как я счастлива! Просто невероятный месяц!

Месяц бесконечной любви.

Месяц нежности. Месяц улыбок. Смеха. Месяц совместных завтраков, обедов и ужинов.

Месяц счастья.

Адам отделался "малой кровью", как мы называем его миопию. Но есть очки. Ждем, когда его волосы отрастут, чтобы уже подобрать какие-нибудь супер стильные очки. На голове уже ёжик. Он, конечно, надумал прическу, как у Луки — длинные волосы, чтобы прятать шрам. Но это такие мелочи.

Сегодня у нас два важных события.

Сегодня день развода Адама. Я его жду у нас дома, потому что мне надо к вечеру успеть приготовить праздничный ужин на событие номер два.

Мама, Григорий и Ева придут официально "знакомиться" с Адамом. Они, конечно, виделись по видеосвязи во время наших разговоров, но в гости еще не приходили. Сказали, что Адаму после операции не до гостей и дали нам время.

— Сливка, а можно я тебе помогу? — выводит меня из мыслей Марк.

— Оу. Конечно, мне как раз нужна твоя помощь! Пожалуйста, порежь эти огурцы, хорошо? Я сейчас их вдоль разрежу, а ты уже на дольки.

Мать Марка, Камилла, по словам Руслана Руслановича, в какой-то частной клинике за границей. По мимо постродовой депрессии у нее еще какое-то расстройство. Поэтому разводом занимался адвокат и Руслан Русланович, от имени дочери.

Он, конечно, мужчина себе на уме, но оказался справедливым. И внука очень любит. Это, кстати, единственное его условие, хотя больше просьба — видеться с Марком.

Мы заканчиваем с салатом, когда раздаётся звонок в дверь. Иду открывать, уверенная, что это Адам.

Адама не видно. Потому что он где — то за огромным букетом цветов.

— Выйдешь за меня замуж, Адушка? — говорит букет голосом Адама.

— Аааа, говорящий букет! — подкалываю Адама.

На самом деле, я уже давно согласилась. Но это, я так понимаю, официальное предложение.

— Это не букет, это я, — протягивает мне эту невероятную красоту. — А теперь убери его в сторонку.

Подчиняюсь, положив его на обувницу. Я даже знаю, что сейчас будет. Он подарит мне кольцо. А у меня пальцы розовые от свеклы.

— Ада. Любовь моя. Я пока ехал домой, столько слов красивых придумал. А теперь забыл. Ты же знаешь, как я тебя люблю, и, хотя ты уже, напоминаю, согласилась, спрошу ещё раз. Ты выйдешь за меня замуж?

Вижу боковым зрением, что Марк смотрит на нас из-за угла и улыбается.

— Адам. Любовь моя. Я тебе уже говорила, но готова говорить каждый день. Да, я выйду за тебя замуж!

— Улааа! — хлопает в ладоши и скачет Марк.

— Ура! — говорит Адам и притягивает меня к себе для короткого поцелуя.

А потом он засовывает руку в карман, и достает кольцо.

А я начинаю ржать. Очень громко.

Было бы очень странно, если бы Адвм не отчебучил что-нибудь.

Он протягивает мне кольцо с огроменным брюликом-леденцом!

Конфетка, блин!

Обнимаю его и одновременно протягиваю руку Марку. Мы это называем "семейные обнимашки".

Расставляем на стол тарелки, бокалы, стаканы, ложки, вилки, салфетки. Все вместе. Марк под тарелки кладет салфеточки, а на них столовые приборы.

У меня уже все готово, ждем только гостей. Маму с семьей, Луку и дядю Пашу.

Первым приезжает мой самый лучший друг. Торт притащил. Я тут полдня готовила, а он торт притащил. Ну ладно, это Марка любимый торт, простим Луку.

Следом приходят мои родные. Григорий вручает бутылку чего-то алкогольного и…. торт! Любимый Евы. И Марка тоже.

— Заберёте домой! — предупреждаю маму, которая пытается отнекиваться. А Ева радуется. Конечно, целый торт ей.

Дети убегают в детскую играть с Айком и Хэллом, которые во время моей готовки претворялись самыми голодными и несчастными, выпрашивая еду.

Мужчины, после того, как мы отказываемся от ох помощи, садятся за стол, обсуждают что-то свое, мужское.

А мы с мамой идём на кухню.

Пока подогреваем, раскладываем по блюдам, делимся новостями.

— Я так тобой горжусь, Адушка! — вдруг выдает мама. — Ты такая умница. Жаль осознавать, что это не моя заслуга. Но ты — молодец!

— Мам, — не люблю, когда меня хвалят. Смущаюсь.

— Знаю-знаю, — улыбается. — Но как тобой не гордиться. В универе учишься, сессии сдаешь хорошо. Ребят из детского дома не бросаешь. Мне очень понравилось видео, которое вы выложили на страничку неделю назад, я даже всплакнула. Готовишь вот невероятно вкусно, у меня уже рот весь в слюнях. Как поешь, красиво — это же отвал башки.

Смеюсь.

— Мам, это нужно при Адаме все говорить. Ну типа выставить меня в лучшем свете.

— А тебя не надо выставлять. Ты итак лучшая, — очень серьезно говорит мама.

— Ну мааа, — подхожу и обнимаю ее.

— Я так рада, доченька, что ты есть в моей жизни. Бывает залетит мысль шальная, что все могло быть по — другому, что ты могла не простить. Выть хочется. Маленькая моя, — гладит меня по голове. И кажется, начинает плакать.

— Любовь моя, я думаю Ада достаточно все посолила, так что не надо соли добавлять в ее шедевры, — Григорий подходит к жене и вытирает маленькие капельки слез с ее щек.