— Объясните, — попросил он.

— Кто-то написал вашему брату письмо. В конверте были еще две вещи: ваша визитка и футбольная карточка с вашей фотографией и надписью, предположительно сделанной рукой вашей сестры.

— Верхний левый ящик стола, — сказал Адам.

— Что?

— Верхний левый ящик стола. Там она должна лежать. Ее не было?

Солтер покачал головой.

Под столом Адам сложил ладони, как для молитвы, и с силой прижал левую руку к правой, пытаясь вызвать старую боль, погасить с ее помощью высокое напряжение своей ярости. Но кости срослись много лет назад, и теперь боль не возвращалась.

— Письмо прислали Кенту?

— Да, оставили для вашего брата. Мы не готовы утверждать, что оно от убийцы, но следует признать…

— Конечно, от него. И вы, черт возьми, это прекрасно понимаете.

Солтер посмотрел на него, постучал карандашом по краю стола и спросил:

— Кто мог проникнуть в ваш дом?

— Не знаю.

— Кто там регулярно бывает, кроме вас?

— Никто.

— Послушайте. Дайте мне зацепку, даже самую слабую. Друзья, посетители. Кто приходит, чтобы посмотреть футбол, выпить пива…

— Никто, — повторил Адам. — В этот дом ко мне не приходят гости.

— У вашего брата есть ключ?

— Да. Тот самый, что он дал вам.

— А у кого еще? Кому вы можете позвонить, если захлопнется дверь?

Адам начал отвечать, затем умолк. Солтер заморгал, поняв, что тот за наживкой видит ловушку.

— Письмо пришло Кенту. Не мне.

— Правильно. Но футбольную карточку взяли у вас в доме. Это ваши слова, а не мои. Вы убеждены, что она лежала в ящике стола.

— Да, лежала.

— Ладно. Будем держаться этой версии. У кого еще есть ключ?

— У Челси.

— Челси Салинас? Давайте немного поговорим о ней. У нее есть доступ к дому?

— Не стоит, Солтер. Это не имеет никакого отношения к Челси.

— Но у нее есть доступ к дому?

— У нее есть ключ.

— Давайте будем откровенны. Не будем ходить вокруг да около, а скажем прямо — Челси Салинас замужняя женщина, и вы с ней спите. А ее муж в тюрьме. Думаю, в прошлом вы вносили за него залог.

Адам боролся с приступом гнева.

— Тревис Леонард в тюрьме, — сказал он. — Тут вы правы. И он не подозреваемый — так что тут нечего обсуждать.

— Он знает, что вы спите с его женой?

Адам пристально посмотрел на него. Это был первый раз, когда кто-то открыто говорил о его отношениях с Челси. Конечно, Солтер должен был знать, должен был проверить, и выяснить это было несложно, но Адам все равно чувствовал себя неловко.

— Нет, насколько я знаю. Она ему не говорила. Я тоже.

— Мы должны это проверить.

— Он в тюрьме, — повторил Адам.

— У него есть друзья на свободе.

— Друзья, которые убьют семнадцатилетнюю девушку, чтобы… достать меня? Наказать? Нет, Солтер. Это не тот след, по которому вам нужно идти. Он ведет не туда.

Тот не ответил.

— Письмо, — сказал Адам, — пришло к Кенту.

— Знаю.

— Рейчел начала переписываться с отцом по предложению Кента. Я прав?

Солтер кивнул.

— Тогда почему вы не допрашиваете Кента?

— Допрашивают, другие.

— Кто?

— Делом занимаются несколько следователей…

— Вы главный, Солтер. И вы в моем доме, со мной. Это потеря времени, которую вы не можете себе позволить. Вы должны говорить с моим братом.

— С вашим братом разговаривает ФБР.

Адам открыл рот, потом снова закрыл. Наконец он понял, что ищет Солтер. Он неглупый человек, этот Солтер, и, наверное, очень хороший детектив; слишком умный, чтобы не понимать, что, если убийца Рейчел Бонд хотел разозлить Джейсона Бонда или Адама Остина, он пошел бы прямо к ним. А он пошел к Кенту. Дело было в Кенте. С самого начала.

Но почему?

— Они разговаривают с ним, — сказал Солтер, наблюдая за Адамом, — а мы с вами можем поговорить о нем. У вас есть какие-нибудь предположения, у кого мог быть зуб на вашего брата?

— Конечно, — Адам кивнул. — Выбирайте кого-нибудь из убийц. Он подружился со многими.

— Похоже, это вам не нравится.

— Да. Все началось с Гидеона Пирса. Это не нравилось мне тогда и продолжает не нравится теперь.

— Насколько я знаю, вы угрожали убить мистера Пирса.

— Нет, — сказал Адам. — Я обещал его убить. К сожалению, у меня не было возможности.

— Ваши чувства в той ситуации… с кем вы их обсуждали? Кто понимал глубину ваших чувств по отношению к Пирсу?

— Кто понимал глубину моих чувств по отношению к человеку, который убил мою сестру? — Адам удивленно посмотрел на него. — Думаете, нужно было обсуждать эти чувства, чтобы их поняли?

— Повторяю вопрос. Вы с кем-нибудь делились этой мыслью?

— С отцом. Он мертв. И с матерью. Она мертва.

«И с братом, — подумал он, — который жив. И которого в данный момент допрашивает ФБР. Не меня, а его. Когда к делу подключилось ФБР и стало играть первую скрипку, они пошли к Кенту. Почему? Потому что считают его более важным, чем меня».

— Вы знаете людей, за которых вы вносили залог и которые встречались с вашим братом в тюрьме? Во время… э-э… его лекций.

Адам смерил его испытующим взглядом.

— Это было в письме?

— Нет.

— Но визиты в тюрьму важны для вас?

— Я просто спросил, Остин, — сказал Солтер, отводя взгляд.

Если Челси Салинас была рада видеть Кента больше, чем он ее, то тщательно это скрывала. Когда она открыла ему дверь, между ними повисло напряженное молчание, а когда он протянул руку, долго колебалась. Смотрела ему в глаза — она всегда была такой спокойной, сдержанной и бесстрастной; он помнил ее на похоронах Мэри, помнил свои тогдашние мысли: Эта сука могла бы по крайней мере заплакать, — но, похоже, не верила протянутой руке. Наконец Челси ответила на рукопожатие, и пальцы у нее оказались сильнее, чем у половины его защитников.

— Он не хотел вас впутывать, но, похоже, придется.

— Это тяжкое преступление? В котором его обвиняют?

— В данный момент — да.

— Но может измениться?

— Обвинения могут смягчить. Он не хотел вас впутывать, но сумма залога очень высока, и ему придется заложить дом. Без вас он этого не может сделать. Потому что вы оба…