— То есть я хочу сказать, что не называл ее имени.

— Но ситуацию обсуждали?

— В некоторой степени.

— В какой?

— В минимальной. — Кент осознал, что становится осторожным, что ведет себя так, словно его обвинили в преступлении, и впервые за все время понял почему. Он чувствовал себя виноватым. То, о чем спрашивал Дин, не относилось к области предположений — это была правда. Клейтон Сайпс проложил путь к Рейчел Бонд с помощью Кента.

— Мне бы хотелось знать подробности…

— Я говорил о прощении, — сказал Кент. — И о семье. Мои обычные темы. Как правило, я делюсь собственным опытом. Но этим летом в моей памяти еще была свежа ситуация с Рейчел и ее отцом. Она испытала такое облегчение, когда у них завязалась переписка… Она заполнила пробел в своей жизни, понимаете? Поэтому я использовал, — он запнулся, недовольный выбором слова использовал, — ее в качестве примера. Многие из тех людей оборвали связь с семьей. По собственной воле или нет. Многие перестали общаться с семьей из-за чувства вины и стыда. Я хотел поговорить об этом, а… ее пример был таким свежим… И подходящим.

Дэн что-то записал в блокнот.

— Две карточки, футбольная и визитная. Почему он их прислал?

— Чтобы заставить меня страдать. Его привели в восторг мои слова, что я не держу зла на убийцу сестры. Он в это не верил.

— Вы не думаете, что цель — заставить вас сомневаться?

— В чем? — после паузы спросил Кент.

— В вине Гидеона Пирса.

Снова молчание, еще более продолжительное. Потом Кент, сглотнув, подался вперед.

— Я не сомневаюсь в вине Гидеона Пирса.

— Я спрашивал не о том, что вы думаете. Возможно ли, что он преследовал эту цель?

— Не исключено.

Ему уже не давала покоя футбольная карточка двадцатидвухлетней давности, потому что взять ее можно было лишь в одном из двух мест: из улик по делу Гидеона Пирса или в доме, где прошло детство Кента. В 1989 году выпустили несколько тысяч таких карточек, но только на обратной стороне двух из них, с номером 18, была надпись, сделанная рукой его погибшей сестры. Это номер Кента. Карточку с его фото тогда не напечатали, потому что он не был лучшим игроком штата и даже не входил в стартовый состав, но Мэри не хотела, чтобы он чувствовал себя обойденным, и на двух карточках с фотографией Адама написала номер Кента. Одна из них лежала в ее комнате, когда Мэри пропала. Другую нашли у Гидеона Пирса после ее убийства.

— Вернемся к воспоминаниям из письма, — сказал Дин. — Они точны? Вам не кажется, что это имитация?

— Ни в коем случае. Они точны. Я говорил о спасении, о вере — обо всем, что упоминается в письме. О Гидеоне Пирсе. И предложил связаться со мной, если понадобится моя помощь.

— А как насчет вашего брата?

— Что вы имеете в виду?

— Вы не говорили о нем во время своих визитов? Карточки напрямую связаны с ним.

— Я не помню, чтобы упоминал его имя. Я говорил о том, через что прошла моя семья. Что касается карточки, то да, я о ней рассказывал. О том, что мы чувствовали, когда узнали о Пирсе.

— Вы не знаете, у вашего брата есть враги? Серьезные конфликты, угрозы или еще что-то подобное?

— Не понимаю, какое отношение это имеет к Клейтону Сайпсу.

— Вероятно, никакого. Но мы не можем исключать и другие версии. Клейтона Сайпса можно считать подозреваемым, но в данный момент все, что у нас есть, — ваши воспоминания о давнем разговоре. Так что давайте немного расширим круг наших поисков. Вы знаете людей, конфликтовавших или конфликтующих с вашим братом?

— Нет. Но уверен, что такие есть — с учетом его бизнеса.

— Что заставляет вас так думать?

— Он возвращает людей в тюрьму. Думаю, многим это не нравится.

— Верно. Но это ведь не личное, правда?

— Нет. Просто я хочу сказать… послушайте, я не тот человек, который может рассказать вам о жизни брата.

— Как я понимаю, вы с ним не слишком близки.

— Не слишком.

— Почему?

Кент почувствовал, что скрипнул зубами.

— Характерами не сходимся.

— Было что-то конкретное? Что-то связанное с Гидеоном Пирсом?

От звука этого имени Кент вздрогнул. Всегда вздрагивал — и всегда будет.

— Гидеон Пирс мертв.

— Знаю.

— Тогда почему вы спрашиваете?

— Кто-то прислал вам футбольную карточку, идентичную той, что нашли у него после убийства вашей сестры. Вот поэтому.

— Ладно. Хорошо. Да, это имеет отношение к Пирсу. Я поехал к нему в тюрьму, через много лет после того, как его посадили. Мой брат это не одобрял. Пришел ко мне домой, чтобы об этом сказать, и… мы сильно повздорили.

Шрам на губе Кента — тонкая белая линия с левой стороны, хорошо заметная, когда он улыбался — свидетельствовала о том, насколько сильно. Понадобилось девять стежков, чтобы зашить губу. Бет до сих пор со страхом вспоминала тот случай. Он мог тебя убить, Кент. Я думала, он тебя убьет.

— Значит, Сайпс мог знать обо всем — о футбольной карточке, об отношении вашего брата к вашему визиту к Пирсу? Вы говорили об этом, когда приезжали в тюрьму?

— Да. Описывал, как Пирс насмехался надо мной.

В памяти Кента навсегда отпечатался этот сукин сын, его щербатая улыбка. «Я прощаю вас, — сказал ему Кент. — Я хочу, чтобы вы поняли, что отняли у меня и у многих других. Но сначала я хочу, чтобы вы поняли, что я прощаю вас. И еще я хотел бы прочесть молитву».

В этот момент Пирс засмеялся, и Кент вспомнил это странное чувство, что он теряет контроль и отдается на волю необузданной ярости; вспомнил, как он опустил голову и начал молиться, и ждал, пока опять заработают тормоза, — а Пирс все смеялся, испытывая искреннее удовольствие.

— Тренер? — окликнул его Роберт Дин. — Мистер Остин?

Кент поднял голову — оказывается, он бессознательно опустил ее — и кивнул.

— Да. Я в порядке.

На улице перед домом стояли четыре полицейские машины, три патрульные и одна машина следователей без опознавательных знаков. На тротуаре, опустившись на одно колено, замер фотограф. На нем не было полицейской формы, и он держался на расстоянии от копов. Репортер. Когда Адам вышел из «Джипа» и направился к парадной двери, один из полицейских окликнул его, а фотограф ослепил вспышкой, но Адам проигнорировал обоих и вошел в дом. Там его ждал Стэн Солтер с ордером на обыск в руке.

— Мы пытались сначала связаться с вами. Нам нужно поговорить.

— Поговорить? Вы в моем доме.

— На законных основаниях и по веской причине. Давайте поговорим о причине.