ибо никто не знал, что теперь со всем этим делать. По идее на данный момент две страны находились в дружеском перемирии, а неизвестно откуда появившийся мятежный ирландец отважно плевал обоим государям в кашу!

А поскольку королевский дом Мадрида не смог придумать ничего лучше, как матерно отругать адмирала, повесив на него всех собак, то и дон Мигель де Эспиноса совершенно обезумел. Опала, презрение, нежелание поздравить его с именинами, отсутствие даже малейшего знака внимания от короля чуть не свели его с и без того небольшого ума. Да никто сейчас не сочувствовал бедному дону Мигелю, со всех сторон обиженному злыми и противными пиратами, никак не желающими добровольно вешаться на нок-рею!

Ненависть стала его духовной пищей, а жажда мщения глодала его, словно глист, изнутри. Подобно психованному альбатросу, метался он взад-вперёд по бурным волнам Карибского моря в поисках своего заклятого врага, попутно нападая на все подряд английские, голландские, финские и французские корабли, чтобы хоть как-то удовлетворить свою дикую жажду мести. Иногда удачно, иногда в ответку получая по ушам, но нигде не останавливаясь ни на час…

Да и уж совсем честно говоря, именитый флотоводец, будучи одним из наиболее знатных грандов Испании, даже не заметил, как сам стал таким же кровавым пиратом. Со всех концов в Мадрид шли жалобы на его бесчинства! Но если бы ему удалось схватить и повесить капитана Блада, то королевская Испания куда более снисходительно отнеслась бы к тому, что творит её адмирал. Поэтому пока дипломатические ноты копились, оставаясь без ответа и покрываясь пылью.

Целый год новый испанский галеон настойчиво, но тщетно искал дерзкого пирата на необозримых просторах Карибского Мэна. Когда же ему удалось встретиться с Бладом, то это произошло при весьма странных и даже судьбоносных обстоятельствах, в то время как три разных корабля разными маршрутами и с разной целью бороздили морские воды.

Первым был одинокий флагманский корабль «Арабелла». Налетевший тропический ураган оторвал судно капитана Блада от его эскадры. Порывистый юго-восточный бриз нёс его к острову Тортуга, единственному месту встречи всех разбойных мореплавателей, случайно потерявших друг друга.

Вторым был огромный испанский галеон «Милагроса», на борту которого упорно отращивал клыки мстительный дон Мигель. Вспомогательный фрегат «Гидальго», ожидая сигнала, скрывался в страшно тайной засаде у юго-западных берегов острова Гаити. Он ещё вступит в действие, а пока…

Третьим, и последним, был английский военный корабль, в данный момент вообще стоявший на якоре в порту Сен-Никола. То есть, по совести говоря, кораблей, конечно же, было четыре. Но Джереми Питт в судовом журнале написал, что три. Не будем с ним спорить, он шкипер, ему виднее.

Английский бриг шёл из Плимута на Ямайку и вёз очень важного пассажира – тощего хлыща лорда Джулиана Уэйда. Высокородный лорд Сэндерленд дал своему ленивому родственничку, лорду Джулиану, довольно ответственное и жутко деликатное поручение, прямо вытекающее из неприятностей дипломатической переписки между их величествами Великобритании и Испании.

Французское правительство, равно как и английское, так же было весьма раздражено действиями непримиримых корсаров, из-за которых и без того натянутые отношения с Мадридом вообще достигли дна. Правительства трёх стран требовали от губернаторов своих колоний максимальной суровости по отношению к пиратам. Ни портов, ни стоянок, ни воды, ни провизии! Гнать всех в шею, невзирая на гражданство и подданство!

Однако разумные чиновники на местах по примеру губернатора д’Ожерона с Тортуги логично предпочитали наживаться на тайных сделках с корсарами. А губернатор французской части Гаити вообще открыто заявлял, что пиратов следует всячески поощрять, так как они единственные, кто сдерживает мощь и алчность Испании. И он был по-своему прав.

Поэтому французские и английские губернаторы, втихую сговорившись друг с другом, не применяли ровно никаких мер, могущих заставить корсаров перенести свою деятельность в другие, весьма отдалённые районы. Король далеко, а свой карман близко.

Лорд Сэндерленд как министр иностранных дел Великобритании, пообещав как можно быстрее исполнить требование короля Якова по умиротворению Испании, решил назначить губернатором Ямайки более решительного человека. Этим решительным человеком был избран самый влиятельный плантатор Барбадоса полковник Бишоп. Та ещё жирная и жестокая свиноферма, если вы помните…

Полковник со всем пылом принял высокое назначение, но вместо реально полезных дел с рвением, достойным лучшего применения, кинулся сводить личные счёты с капитаном Питером Бладом и прочими корсарами.

Сразу же после своего прибытия на Ямайку Бишоп во главе двух многопушечных кораблей дал почувствовать пиратам, что не намерен с ними цацкаться. Многие мелкие сошки попали в его лапы, многие сели в тюрьму, многие угодили на виселицу, так что туго пришлось всем. И лишь один известный пират, бывший раб бывшего плантатора, никак не давался в жадные руки Бишопа, всегда ускользая от погони или засады.

Бесстрашно и нахально он продолжал тревожить испанцев за все мягкие места на воде и на суше. Его смелые набеги, разбои и налёты никак не улучшали искрящих отношений между двумя странами, что было особенно опасно в те сложные времена, когда хрупкий мир в Европе сохранялся с таким великим трудом.

Доведённый до бешенства выговорами из Лондона за неумение справиться с капитаном Бладом, полковник Бишоп вышел с предложением о сборе целой эскадры для захвата этого мерзавца непосредственно на Тортуге. К счастью, более умные офицеры отговорили его от этой безумной затеи.

Во-первых, неожиданному нападению мешали мощные природные укрепления острова, а во-вторых, затея очистить Тортугу от корсаров гарантированно будет расценена Францией как разбойничий налёт на её территории и тяжкое оскорбление дружественного государства.

Ну и в-третьих, пираты, объединившись, вполне были способны дать такой отпор законникам, что от всей английской эскадры только перья бы полетели! И последнее, знаете ли, перевесило…

В результате надутый полковник Бишоп написал возмущённое письмо министру иностранных дел, требуя себе дополнительных финансов, сил, кораблей и полномочий. Разных, всяких, желательно вообще неограниченных! Почти как у Пушкина – «Желаю стать владычицей морскою! Чтоб служила мне рыбка золотая»… и все мотались у меня на побегушках!

Вот это по факту и погрузило лорда Сэндерленда в глубокую задумчивость. Он понимал, что столь сложную проблему немыслимо решить обычными средствами, тем более в Новом Свете и с учётом того, что на стороне капитана Блада были и карибские вампиры, а значит, в таком деле не обойдёшься без применения средств чрезвычайных. А потом его осенило!

Он вспомнил истории о знаменитом вампире Моргане, который тем не менее при Карле II был привлечён на королевскую службу с правом питья крови у всех пленных небританского подданства. Почему бы такой же метод лестного перехода в британский флот не применить и к мятежному Питеру Бладу? Который также, по слухам, уже вампир…

Его светлость логично счёл, что противозаконная деятельность