доктора объясняется не его дурными наклонностями, а вынужденными обстоятельствами. Согласитесь, сам факт того, что Бладу пришлось заняться корсарством, явился лишь последствием его ссылки на Барбадос. Так сделаем ему немножечко приятно, и пусть станет другом, а не врагом короны! Ведь служить своей стране гораздо благороднее, верно?

Поэтому лорд Сэндерленд и послал на остров Ямайка своего родственника, изящного и беспринципного мажора лорда Джулиана Уэйда, вручив ему несколько офицерских патентов с пропущенными фамилиями. Министр дал чёткие указания относительно «покупки» Питера Блада, но как прожжённый интриган и хитрый политик порекомендовал своему ставленнику заодно заняться и офицерами Блада, дабы переманить на королевскую службу хотя бы их.

А оставшись в одиночестве, непримиримый пират, несомненно, станет лёгкой жертвой кораблей полковника Бишопа. Ну или его сдадут бывшие соратники. Они ведь все грязные пираты без чести и совести, чего от них ждать…

Вот, собственно, и вся предыстория. Слегка распущенный, вечно молодой, вечно пьяный, но безукоризненно элегантный посол лорда Сэндерленда благополучно добрался до Сен-Никола на корабле «Ройял Мэри». Первоначально лорд Джулиан должен был нанести визит губернатору Ямайки, а уже потом прямым курсом отправиться в гости к прославленному пирату на Тортугу.

Но сначала лорду Джулиану чисто случайно посчастливилось познакомиться с племянницей Бишопа, гостившей в Сен-Никола у своих родственников. Она как раз собиралась возвращаться домой, и посол галантно предложил ей место на борту «Ройял Мэри».

Мисс Арабелла легко согласилась, лорд Джулиан, пуская похотливую слюну, счастливо потирал ручки. До сих пор его путешествие было просто интересным, а сейчас приобретало оттенок романтической пикантности. Его светлость принадлежал к типу эстетствующих бабников, для которых день без покорения женщины был просто жалким и бессмысленным прозябанием. Воздержание на корабле оказалось столь долгим, что лорд Джулиан уже начал строить глазки не понимающему намёков юнге с английского судна…

Арабелла Бишоп, прямая, искренняя, с крепкими кулаками, рубящая правду-матку в лицо и напрочь лишённая любого бабского жеманства, конечно же, не была той девушкой, на которой в лондонском свете остановился бы взгляд разборчивого лорда Уэйда. Кстати, вполне себе симпатичного типа лет двадцати восьми, с красиво очерченными тонкими чертами лица, голубыми мечтательными глазами в обрамлении длинных ресниц и красными чувственными губками. Его изощрённый вкус также предпочитал таких же манерных девушек – томных, беспомощных и нарочито женственных.

Яркое очарование мисс Бишоп было бесспорным, но оценить его мог лишь человек с добрым сердцем и острым умом. Ну а красавчик лорд Джулиан обладал несколько другими личностными качествами. Впрочем, иначе ему бы и не была поручена столь деликатная задача: склонить к предательству способен не каждый…

Ещё до того как Сен-Никола скрылся из виду, лорд Уэйд в качестве прелюдии решил поразить девушку важностью своей миссии. То есть он заговорил с ней о капитане Бладе!

– Вызывает интерес и такой ещё эксцесс, – начал он, когда они прогуливались по корме, – видели ли вы когда-нибудь лично этого кровавого пирата? Ведь одно время он был рабом на плантациях вашего дяди.

Мисс Бишоп, облокотясь обеими пышными грудями на гакаборт, смотрела на землю, скрывающуюся за горизонтом. Потом, вздохнув, она ответила спокойным, ровным голосом:

– Я часто видела его и знаю его очень хорошо.

– Да?! Не может быть!

– Почему не может быть? – с деланым равнодушием спросила Арабелла. – Кого я только не видела на Барбадосе – и вампиров, и садистов, и испанцев, и мятежников, и рабов…

Но Уэйд не заметил этого странного спокойствия её голоса.

– Да, да, – кивнул он, думая о своём, – но к теме вампиров мы ещё вернёмся, я, честно говоря, не очень-то верю в эту модную страшилку. Не то чтобы отрицаю их существование, о нет, просто думаю, что опасность распространения вампиризма в цивилизованном мире сильно преувеличена. Так вот, что же, по вашему мнению, представляет собой именно Питер Блад?

– В те дни я уважала его как глубоко несчастного человека.

– Вам известно, за что его засудили?

– Да, да, невиновных у нас не сажают, но я ценила его за ту выдержку, с какой он переносил удары судьбы. Однако после того как он занялся пиратством, я уже немножечко сомневаюсь в правдивости его рассказов.

– Если вы про решение королевского суда, приговорившего его как мятежника, то в этом смысле он не врал. Точно известно, что он не принимал участия в восстании Монмута, а судьи расценили его помощь раненому как измену. Но, клянусь честью, он в какой-то мере отомстил за себя.

– Убив верховного судью?

– Это был очень неразумный поступок, да ещё совершённый при стольких свидетелях, – сокрушённо покачал головой лорд Уэйд. – Но, между нами говоря, медицинская комиссия, освидетельствовавшая труп, подтвердила, что судья Джефферс действительно был вампиром. Или стал бы им меньше чем через месяц. Я разбираюсь в таких вещах, как и во многом…

– Да, но какое теперь это имеет значение, – едва слышно вздохнула Арабелла, – ведь эта месть и погубила его.

– Погубила? Вот уж вряд ли, – иронично рассмеялся посол, – я слышал, что он весьма разбогател, обращая испанскую добычу во французское золото, о котором беспокоился его будущий тесть д’Ожерон.

– Его будущий тесть? – переспросила Арабелла, широко раскрыв от удивления глаза. – Сам д’Ожерон? Губернатор Тортуги?!

– Как видите, у капитана Блада весьма сильный покровитель, – подтвердил её собеседник. – Должен признаться, что это осложняет выполнение жутко тайной задачи, которую мой страшно влиятельный родственник, лорд Сэндерленд, поручил решить вашему скромному слуге. А для вас, я вижу, это новость? Я не привык хвалить себя, но…

Арабелла молча кивнула, отвернулась и стала смотреть на журчащую за кормой воду. Когда она заговорила снова, голос её звучал бесстрастно и не по теме:

– Если он… если он любит женщину и хочет на ней жениться и если он так богат, как вы говорите, то зачем ему рисковать жизнью, промышляя пиратством и…

– Я тоже об этом думал, – прервал её сиятельный лорд, между делом пытаясь накрыть её ладонь своей ладонью, – но дело, конечно, в мадемуазель д’Ожерон; мне рассказывали, что это та ещё дикая штучка, вполне под стать такому опасному человеку, как Блад. Не удивлюсь, если он возьмёт её на свой корабль, чтобы вместе вершить разбой и кровопролитие на потеху своей чёрной душе. К тому же он ведь при всех подло убил человека, чтобы добиться её взаимности.

– Убил человека? Ради неё?!

– Да, некоего французского пирата по имени Левасер. Он был бывшим возлюбленным девушки и сообщником Блада по какой-то авантюре. Блад грязно домогался любви этой девицы и, чтобы заполучить её, заколол своего же товарища в такое место, которое воспитанные люди не произносят при дамах даже по-латыни. История, конечно, омерзительная. Но у людей, живущих в этих краях, иная мораль. Не то что у нас с вами…

Арабелла подняла на него мертвенно-бледное лицо.

– Вы правы. О какой