Быстренько это все примерила — не май месяц на дворе, надо бы утеплиться, а то еще окоченею, пока буду ждать. Брюки, к моему великому огорчению, не подошли. Вот совсем. С попы падают, штанины длинные, того и гляди запутаюсь и упаду. Ботинки тоже оказались великоваты, размеров эдак на шесть-семь, что тоже очень сильно затрудняло ходьбу. А если мне в них даже ходить неудобно, что уж говорить о беге. Короче, с мечтами об обуви тоже пришлось попрощаться.

В итоге единственное, чем я смогла воспользоваться — это рубашка. Напялила ее поверх своей, все это подвязала ремнем Фауста, что дважды обернулся вокруг моей талии — и вот на мне уже двуслойное платьице-мини, еле-еле прикрывающее зад. Подходящий нарядец для леса. Н-да…

Дальше поразмышлять о моде и степени приличия собственного наряда мне не дали. Послышался шум голосов, замелькал далекий свет меж веток, и я, забыв про разбросанные вещи, рванула прочь. В каком направлении бежать — было попросту плевать. Главное, подальше от погони. А если и заблужусь, Фауст найдет. Он обещал.

Машинально прижала руку к груди, к тому месту, где было спрятано стальное перо. Только бы не обманул. Перспектива надолго задержаться в незнакомом лесу как-то совсем не вдохновляла. Да и что там таить, было попросту страшно.

А голоса все не смолкали. И если раньше они доносились только сзади, то теперь мне мерещилось, что они раздаются и справа, и слева, и вообще отовсюду. Я запаниковала, начала петлять и постоянно менять направление движения, тем самым, кажется, только ухудшая свое положение.

Дальше стало еще хуже. Лес стал гуще, лиственные деревья сменились колючими хвойными, и на пути встречалось все больше сушняка и бурелома. Исцарапанные ноги начали ныть и пощипывать. Но я старалась не обращать на них внимания. Все бежала и бежала вперед, движимая лишь мыслью о погоне.

Все чаще попадались поваленные деревья. Я кое-как различала их в темноте и лихо перепрыгивала, не заботясь о неровностях поверхности с обратной стороны. И пока мне, слава богу, везло не наткнуться на какую-нибудь торчащую из земли корягу.

А вот ветки деревьев, растопыренные во все стороны, было совсем не разобрать. На одном из виражей меня больно хлестануло по лицу, отчего я чуть не заплакала в голос. Прижала руку к щеке и с силой сжала зубы, чтобы не проронить ни звука. Иначе засекут.

Пришлось остановиться и перетерпеть боль. Я встала у ствола какого-то дерева и оперлась спиной о шершавую кору. В ушах отчего-то шумело. Ничего не разобрать, лишь только стук бешено колотящегося сердца. И опять они. Опять голоса близкой погони. Да сколько же можно? Когда же я, наконец, оторвусь?

С этой мыслью снова рванула вперед. Ускорение, прыжок, поворот вправо, огибая низкий трухлявый пень, протиснулась сквозь еловые ветки, жгущие лицо, опять рывок, снова поваленное дерево на пути, которое я с трудом преодолела, и вдруг… пустота под ногами. Не успела удержаться на бревне, заскользила вниз, а потом и вовсе кубарем полетела по крутому склону на дно какого-то лесного оврага.

Очнулась я не сразу. А когда очнулась, сразу поняла — дело дрянь! Ибо нога болела так, что не дотронуться, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти или бежать.

Все, допрыгалась, горная козочка. Теперь надежда лишь на кинжал. Обшарила пояс, проверяя наличие оружия, и с ужасом обнаружила, что его там нет. Ни ножен, ни клинка.

Твою мать! Фауст меня убьет!

Это было первой мыслью, и только во вторую очередь я подумала о том, что мне теперь нечем защищаться. Хотя, я так и так им не владею. А что проку от оружия, с которым не умеешь обращаться? Но все равно обидно. Вещь, наверно, ценная.

На всякий случай пошарила вокруг себя руками, настолько, насколько могла дотянуться. Как и ожидалось — ничего. Наверное, потеряла, пока падала. Можно, конечно, проверить склон. Можно было бы, если бы я еще помнила, с какой стороны прилетела, и хоть как-то могла передвигаться. Кстати, о пропажах.

Резко вспомнила про перо и метнулась к кармашку на груди. Слава богу, на месте. А иначе мне бы точно светил кирдык. А так остается надежда, если не на себя, то хотя бы на феникса.

Пожалуйста, возвращайся поскорей!

Но время шло. А Фауст все не объявлялся. Сиды, кстати, тоже не объявлялись. И даже не знаю, рада я была этому или нет. С одной стороны, хорошо, что меня еще не схватили, а с другой… Когда они бегали вокруг, почему-то было не так страшно, как сейчас.

Хотя нет, страшно — не то слово. Жутко.

Темнота. Тихо, как в склепе. Лишь изредка ветер колышет листву на деревьях. Постоянно прислушиваешься и вздрагиваешь от каждого шороха. И ждешь, ждешь, ждешь. Уже хоть чего-нибудь. Ибо кажется, что ожидание это длится бесконечно долго. Уж лучше в лапы к сидам, чем так. Наедине с собой и своими отнюдь не радужными мыслями.

А еще вдруг стало холодно. Дико холодно. Когда бежала, было жарко, а теперь, лежа в неподвижности, чувствуются все прелести промозглого ночного воздуха и близости остывшей земли. Ноги ледяные, впрочем, как и руки. В носу уже хлюпает. Да еще эта боль в щиколотке. И все тело затекло от неудобной позы.

Попробовала сменить положение и тихонько заскулила от боли, пронзившей ногу. Только бы не перелом! Вывих, растяжение, что угодно, главное, чтобы не перелом. Месяц ходить с гипсом я не переживу. Ох, и о чем я только думаю? Мне бы эту ночь пережить.

С трудом перевернулась на другой бок и подтянула к себе ноги, сжавшись в комочек, стараясь хоть как-то сохранить оставшиеся крупицы тепла. Глубоко вдохнула и выдохнула, выпуская в воздух клуб плотного пара. Кажется, у меня есть все шансы погибнуть от гипотермии.

Словно подтверждая эту мысль, налетел резкий порыв холодного ветра. Растрепал и без того неопрятные волосы, прошелся ледяными язычками по голым ногам, забрался под рубашку. Я вздрогнула и еще сильнее сжалась, мысленно призывая далекий рассвет и последующее за ним тепло. В приход чего-то или кого-то иного уже совсем не верилось.

И вдруг где-то совсем рядом раздался хруст сломавшейся веточки. Я встрепенулась, резко села на земле и стала судорожно оглядываться по сторонам, хоть от этого и не было никакого толку. Луну и ту заволокло тучами. Теперь вокруг было совершенно ничего не разобрать.

И снова хруст. Еще ближе, чем прежде, словно хищный зверь подкрадывается к добыче. Я резко дернулась, интуитивно собираясь вскочить на ноги, совсем позабыв про больную ногу, и тут кто-то неожиданно сцапал меня за плечи, зажал рот ладонью и прижал спиной к сильному горячему телу. Его жар я ощущала даже через ткань двойной рубашки.

— Тише, тише. Это я, — раздался знакомый голос у самого уха, и я облегченно выдохнула. Он все-таки пришел. Не обманул.

Я сразу обмякла в чужих руках, позволяя себе расслабиться. Наконец ощущая себя в безопасности.

Он пришел, а значит, все будет хорошо. И гипотермия мне не грозит, вон какой горячий. Попыталась развернуться, чтобы сильнее прижаться к горячему телу, но Фауст не дал.