к людям и сказать, что фильм показан быть не может. И предложить вместо фильма провести дискуссию. Пусть люди задают вопросы, мы им расскажем, что произошло сегодня, почему показ отменили. Пусть люди спрашивают, реагируют на эту ситуацию. Можно даже задавать вопросы по содержанию фильма, Андрей будет на них отвечать.

Я про себя улыбнулся. Это, конечно, лучше, чем просто разойтись. Но все равно крайне неожиданно и даже как-то смешно. Конечно, правильно было честно обратиться к собравшейся аудитории, часть которой специально ради этого просмотра приехала издалека. Было много прессы, в том числе с российских телеканалов. И эта дискуссия будет невыгодно оттенять невозможность показать фильм. Вот я держу диск и не могу его использовать, и весь разговор будет только об этом. И все будут саркастически улыбаться и так или иначе думать о цензуре.

Но я согласился: пройдем к народу, расскажем, что произошло.

А между тем в зале были такие люди, как Андрей Павлов и Павел Карпов, фигурант самого главного, американского «списка Магнитского», основания для принятого в США «Закона Магнитского». В США он бы никогда не получил визу, а европейская, видимо, у него уже была. Оба, Андрей и Павел, являются и фигурантами так называемого европейского «списка Магнитского» - но он, в отличие от американского, не является законом. Это всего лишь часть резолюции Европарламента, имеющей рекомендательный характер. Павлов и Карпов прибыли в Бельгию легально. Но политически их появление в Брюсселе было, конечно, скандалом. А для журналистов и политиков, настроенных враждебно по отношению к фильму, Карпов с Павловым стали настоящей красной тряпкой. «Преступники» не просто имели наглость приехать, но даже попали в святая святых - Европарламент! Куда надо еще пропуск получить, заранее зарегистрировавшись! Это было не только скандально, но и подозрительно. Как так получилось, что рука Москвы забралась в такие интимные места Европы?!

Карпов взял слово и толкнул очень складную речь, построенную в виде вопроса европарламентариям. Он спросил, как так может быть, чтобы в демократическом мире он был включен в какие-то списки без суда и следствия. Обвинен в преступлениях, практически в убийстве, в краже колоссальных денег, и опозорен на весь мир.

- Меня оскорбили, назвали убийцей и вором. Пользуясь случаем, редкой возможностью задать вам напрямую вопрос - вам, кто участвовал в принятии этих резолюций, кто поддерживает россказни Браудера, -почему это возможно? Без суда и следствия? Разве это справедливо? Разве это - демократия?

После его выступления повисла пауза, и никто не нашелся, что ему ответить.

Я был в Европарламенте не впервые. В этом же или похожем зале я показывал фильм - и тот показ состоялся! - «Уроки русского», о российско-грузинском конфликте 2008 года. Тогда пытался если не запретить показ, то хотя бы дезавуировать мою работу представитель России в Евросоюзе господин Чижов. Он распространил письмо о том, что мой фильм необъективный и его не следует показывать в Европарламенте, а если уж показывать, то вместе с российским фильмом на ту же тему, который по-настоящему объективен. У меня даже есть копия этого письма. К нему был приложен диск с российским «правильным» фильмом.

Но требования Москвы были проигнорированы. И вот семь лет спустя в том же зале мы не можем показать фильм, который осуждают уже противники Москвы!

Мне показалось, что некоторые из тех, кто присутствовал тогда на показе фильма «Уроки русского», были в зале и в апреле 2016-го. Теперь в совершенно другой ситуации, когда мои оппоненты обвиняли меня в пророссийской позиции по поводу дела Магнитского.

Была длительная, бурная дискуссия. Выступали и политики, и журналисты, и активисты. Снимали и российские телеканалы и показывали, как мне потом говорили эти сюжеты в новостях в прайм-тайм. Интервью российским СМИ продолжались и после того, как мы покинули зал, и на следующий день.

После показа мы пошли на небольшой фуршет уже в компании моих старых и новых знакомых. В их числе были и Карпов с Павловым, которых я видел до этого от силы по два раза каждого. Естественно, мои оппоненты не преминули назвать их моими новыми друзьями, московской группой поддержки.

Все продолжали активно обсуждать бурные события этого большого дня, состоящего из нескольких неожиданных поворотов. Удивительного дня, когда, имея в руках диск с фильмом и полный зал зрителей, я не смог, в Западной Европе, показать свое кино.

И точно так же, как, написав эту главу, я забыл об одном персонаже своей истории, я забыл о нем в тот день. Точнее, о ней. Я имею в виду Сабину Бубек. У меня напрочь вылетело из головы то, что мы договорились встретиться перед показом в кафе на площади Люксембург. Уже направляясь в зал, чтобы объявить о невозможности показать фильм, я увидел Сабину, сворачивающую артэшные плакаты в холле недалеко от лифтов. На ней, что называется, не было лица. Я подошел к ней, и мы несколько секунд смотрели друг на друга молча. Я не знал, что ей сказать и даже с каким выражением на нее смотреть. С одной стороны, организация, которую она официально представляла, только что отреклась от работы, которой я занимался несколько лет. С другой стороны, не Сабина приняла это решение. Но и не поддерживать его она не могла. В течение полутора лет она на самом деле была частью моей производственной команды. Мы вместе с ней озвучили фильм на немецком языке, выверяя каждое слово, каждую интонацию каждого из тридцати актеров, участвовавших в озвучании. Она приехала на поезде на премьеру - премьеру своего фильма. Прихорошилась, приготовила плакатики. И теперь, сворачивая их, она должна была еще и защищать решение своего начальства, высшего руководства ZDF. Политическое на самом деле решение. Ибо уже день спустя официальный представитель пресс-службы ARTE заявила в Париже, мол, канал хочет убедиться, что фильм «чист». Но в Брюсселе Сабина сказала мне: «Это формальность, Андрей. И, пожалуйста, так и говори, когда тебя спрашивают журналисты. Юридическая формальность. Это не имеет никакого отношения к вопросу свободы слова». «Не знаю, Сабина, не уверен», - ответил я ей.

Я вынужден был жестом показать ей, что должен идти в зал. Она кивнула. «Фильм все равно покажут. Вот увидишь», - пробормотала она и пошла в противоположную от зала сторону. К лифтам. На выход.

Май 2016-го. Команда Браудера добивается отмены показа фильма по ТВ

3 мая, через несколько дней после Брюсселя, должна была состояться мировая телевизионная премьера «Акта Магнитского» на телеканале ARTE. Мой фильм должны были показывать