своих чертовых намерениях или отправь меня вниз, если от меня не будет никакой пользы.

— Мои чертовы намерения состоят в том, чтобы оставить этих бедняг позади до наступления темноты, держаться подальше от перекрестного огня, подветренного берега и этого треклятого рифа, пожирателя кораблей, облегчить твой кошелек на три четверти, подобраться поближе к флагману Арквала — и, кстати, тебе лучше найти мне этот флагман — и, наконец, быть уверенным, что никто из твоих бывших протеже не видит твоего лица. Так что да, я спрячу тебя внизу, и, боюсь, не очень удобно. Наслаждайся своей свободой, пока можешь.

— Иногда ты ведешь себя как свинья, Грегори, — сказала Сутиния. — Наслаждаться этим? Ты наслаждался, когда твоих товарищей убивали в Болотах?

— Все равно сегодня приятное утро. Посмотри на эти облака, Сути. Вот это похоже на овчарку.

— Иди гнить в Ямах. Они его соотечественники. Ты даже не спросил, был ли Кеспер его другом.

— Не нужно спрашивать, — сказал Грегори.

Исик прочистил горло:

— У вас доброе сердце, леди Сутиния...

— Приложи свой глаз к треклятой трубе! — сказала она. — Расскажи Грегори, на что мы смотрим. Ты творец войны, и это твой флот.

— Увы Арквалу, это всего лишь эскадра.

В глазах Сутинии заплясал огонь:

— Ты провел свою жизнь среди этих людей. Ты должен что-то знать о них — что-то помимо того, как заставить их разрывать на части беззащитные города.

Исик поднял подзорную трубу. Сердце Рина, вот это женщина. Несколько часов в ее присутствии — и он перестал испытывать тягу к смерть-дыму. И кто бы мог подумать? Несколько дней, если они проживут так долго, и ведьма, возможно, вылечит его и от пропажи Сирарис. Хорошо еще, что она презирала его и все, за что он сражался. В его планах не было места для любви.

Итак: на север. Три невозможности на выбор. Можно было часами лавировать на запад, у всех на виду, и надеяться, что мзитрини дадут тебе свободу в водах, которые они удерживали. Можно было пробежать между противоборствующими силами и быть стертым в порошок. Или можно попытаться ускользнуть к востоку от места событий, между линией Арквала и мысом Користел. И этот вариант был, по меньшей мере, таким же безумным, как и другие. Да, между линией фронта и пилообразными скалами мыса была добрая миля. Но ветер дул с моря на берег и боролся с «Танцором» лига за лигой, пытаясь загнать его на эти скалы. Такой ветер требовал огромной свободы маневра: хороший шкипер проплыл бы еще восемь или десять миль на запад, прежде чем повернуть на север. Конечно, сегодня это невозможно: всей эскадре Арквала было бы лучше находиться в восьми милях к западу. Черные Тряпки не позволили этому произойти.

Грегори двигался перпендикулярно к ветру, направляясь прямо на бойню. Конечно, это была смелая тактика: не нужно гнаться за судном, которое идет прямо на тебя. Но довольно скоро ему придется раскрыть свои карты. Они должны обогнуть мыс Користел: больше Исик ничего не знал. К какой бухте, неизведанному острову или ожидающей лодке они направлялись, ни Грегори, ни Сутиния не раскрывали. За мысом лежали Пески Чересте — длинный плоский дюнный ландшафт, отделяющий залив Тол от обширных, дымящихся Крабовых Болот. Сначала Исик предположил, что они высадятся там и двинутся вглубь страны, но король Оширам слышал, что арквали удерживают мыс с помощью огромных пушек, доставленных с Ормаэла, и готовы расстрелять любого мзитрини, который прорвется через линию фронта. Нет, им не высадиться на берег в Песках Чересте.

Могли ли они направляться в Толяссу? Маиса действительно бежала в эту горную страну десятилетия назад вместе с двумя своими маленькими сыновьями. Военно-морские сплетни подтвердили это, наряду с тем фактом, что Сандор Отт преследовал их, убил детей, привез их обратно в Этерхорд в ледяных глыбах — в качестве предупреждения любым будущим врагам Его Превосходительства Магада V, королевским или иным. Исик всегда предполагал, что Отт убил и мать. Отт не любил половинчатых мер.

Загрохотала пушка. Они приближались к хаосу. Перед ними корабль мзитрини с трудом пытался спрятаться за линией, волоча за собой такелаж, обломки его фок-мачты валялись на палубе. И тут Исик увидел то, что искал. Позади арквальских военных кораблей двигались более легкие вспомогательные суда, доставляя свежий порох и замену павшим людям. Один из них, большой бриг, заново подбирал паруса. Исик указал на него подзорной трубой.

— Отходит, капитан. Им приказано нанести нам визит, это так же верно, как то, что Рин вызывает дождь.

— Мы будем готовы.

— Точно? — спросил Исик. — Невозможно понять, что делать с военным кораблем, пока не увидишь его в бою.

— Что они с нами сделают? — спросила Сутиния.

Исик посмотрел на нее:

— Все, что хоть отдаленно пригодится в бою, они заберут себе, — сказал он, — включая воду и провизию. Потом они отправят нас обратно в Симджаллу и не станут слушать ни слова из того, что мы захотим сказать.

Бриг накренился, и его паруса начали наполняться.

— Они идут на перехват, это точно, — сказал Грегори. — Ну, старина, нам придется заставить их нас выслушать, так?

Исик ничего не ответил. Конечно, вполне возможно, что они плывут в никуда, Маиса давно мертва, а Грегори и его жена — сумасшедшие. Но, скорее всего, они просто дураки, привыкшие к хитрости и удаче, а также к успехам, доступным смелым в таком хаотичном месте, как Бескоронные Государства. Грегори был известен как упорный боец и скользкий угорь. Но его слава была завоевана в мирное время, а сейчас идет война, да простят нас боги, война империй.

Возможно, она еще жива, но впала в маразм и потеряла надежду. Это было бы шуткой в духе Отта — убить ее сыновей прежде, чем они успеют вырасти и угрожать ему, и оставить сломленную мать бесноваться и увядать, отвлекая энергию тех, кто мог бы противостоять узурпатору, заставить их сконцентрироваться вокруг единственного, безнадежного символа того, что они потеряли.

Конечно, женщина, на встречу с которой они спешили, могла быть просто самозванкой. Никто из этих людей не видел Маису до ее падения, и императрица немногим позволила написать ее портрет: «Эта чепуха может подождать, — сказала она в присутствии Исика, — пока мы не закончим войну». Адмирал улыбнулся. Самозванка, разве это невероятно? Какая-нибудь обманщица-актриса, выброшенная на берег, ей больше нечего терять. Что может быть