– Ты его убьешь! Он нам живым нужен!

– Пока…

– Да, пока.

– Багажник отройте! Проверь… те…

Перед глазами Руслана встал кровавый туман. Сумерки на поле спускались быстро, повеяло прохладой. Возможно, где-то рядом речка. Воздух чистый-чистый, такого не бывает в городе. А он дышать не мог. Всё в груди горело. Руслан дернул зиппер на черной куртке, расстегнул молнию. Любая одежда сковывала. Хотелось содрать всё к чертям собачьим.

– Пусто.

– Крови нет.

Коваль провел рукой по лицу и глухо сказал:

– Этого в больничку. В нашу. Пусть подлатают. Хорошо так подлатают.

Последнюю фразу он договаривал во внезапной тишине. Даже собаки, что нет-нет до этого тявкали, примолкли.

Кинолог тем временем приспустил одну из псин, и та засуетилась.

– Руслан Анатольевич, тут след…

След был. Да. Кровавый.

Уже немного отойдя от первых эмоций, Руслан сам осмотрел машину и прилежащую территорию.

Катю били на заднем сиденье. Брызги крови имелись на панели и на спинках кресла.

Пока только констатация факта. Иначе этому уроду никакая больничка не поможет. А на него у Коваля планы.

След от примятой травы вывел их к трассе. Нашли они и место, где лежала Катя.

Руслан присел на корточки и провел рукой по примятой траве, на которую уже осела роса. Пальцы коснулись влаги. Руслан перевернул руку. Ладонь окрасилась в алый цвет.

Задрав голову к небу, он протяжно выдохнул.

По крайней мере, был шанс, что она жива. Они не нашли её тела, нашли того, кто её похитил. Она где-то рядом… Рядом.

Она смогла выкарабкаться.

Его смелый маленький Воробушек.

Его любимая девочка.

Родная…

Господи, спасибо…

Господи, сохрани её…

Пожалуйста.

Руслан, шатаясь, поднялся.

– Все больницы, ФАП-ы, все гостиницы, хостелы прочесать.

– А морги? – только Михаил мог задать этот вопрос.

У Коваля не размыкались губы:

– Морги тоже.

И снова по кругу. Спутник. Протектор шин. Все машины, которые проезжали тут за последние двенадцать часов.

Маленькая, держись.

Ты сильная. Ты очень сильная. Ты даже не представляешь, на что способна, какой в тебе потенциал. Только держись. Я уже рядом… Где-то тут. Совсем-совсем близко от тебя. Я чувствую тебя… Девочка, а ты чувствуешь меня? Знаю, чувствуешь. Ты у меня самая лучшая. Сама дорогая. Ты… моя. Катя… Катенька, только дождись меня. Пожалуйста. Хочешь, мы ребеночка родим? Или двух? Мальчика и девочку. Или захочешь, немного подождем. Я даже верну тебе долбанные таблетки. Захочешь – будешь принимать, захочешь – нет. Выкинешь их в унитаз. Но знай, я очень хочу от тебя малыша. Тебя хочу. Чтобы ты рядом была. Счастливая. Со мной. Улыбалась. И никогда не грустила. Мы найдем тебе занятие. Я куплю тебе детский сад частный. Лучше – построю. Сама будешь утверждать проект, принимать на работу лучших сотрудников. Заниматься детишками. Только улыбайся, Воробушек. Будь счастлива… Дождись меня. Крепись, милая, я рядом…

Он подключил всех, кого только мог. Даже деда.

– Мы найдем её, внук. Трагедий больше в нашей семье не будет.

– Не будет.

Не будет… Руслан повторял эту фразу, как заклятье. На протяжении нескольких часов, когда уже ночь опустилась на грешную землю, скрыв пороки и тех, кто шел по следу. Несколько сотен парней в черном, что обчесывали каждый квадратный метр. Просматривали поступающие кадры, снимки, записи. Никто не спал, толком не ел. Только литры кофе, энергетика и витаминов, уколов, позволяющих держаться час за часом.

– Больницы чисты. Морги тоже. Никого из пришлых не поступало.

Руслан ничего не успел ответить. Он сидел на откидной лестнице мини-автобуса и смотрел в темноту. Они приехали в городок, что раскинулся рядом с местом, где нашли Ерина. Город небольшой, по округе с десяток деревень. Утром по ним. По каждому дому. Если в ближайший час не поступит никаких новостей, Руслан будет вызывать армию. Самые настоящие войска. Официальные. Пусть Президент объявляет область зоной карантина. Или ещё что придумают его советники. Это уже не его заботы.

– Рус, – на его плечо опустилась рука Михаила. И сразу же тяжесть пропала, потому что Михаил опустился рядом на ступень. – Мы нашли её. Её тут один дед подобрал…

Дед Семен пил чай. Невероятно вкусный. Таких и не бывает, наверное. Ан нет, раз пьет, значит бывает.

Или он оттого такой вкусный, что приготовлен потрясающе красивой женщиной, порхающей по кухне бабочкой? Эх, была и в его жизни такая бабочка… Жаль, рано ушла. Второй, подобной той, не нашлось.

– Давайте я вам пирожков ещё подложу, Семен Валерьевич?

– А давайте.

Думал ли дед Семен, выходя утром по рассвету с двустволкой навстречу приехавшим бандитским рожам, что вот так всё обернется и через энное количество часов его будет потчевать на кухне, что-то кухонькой, как он привык называть свои пять квадратов, язык не поворачивался назвать, писанная красавица с малость странным, а, может, даже и поврежденным, глазом?

Нет, конечно…

* * *

– Дед, у тебя моя жена.

Михаил поперхнулся воздухом, но быстро взял себя в руки.

Дедок с двустволкой не спешил уходить с дороги.

Руслан уважал его порыв. Очень. Выйти одному к ним – дорогого стоит. Дед знал, чем рисковал.

Но как же он устал! Двигался по инерции. И то, потому что знал – Катя рядом. Там. За простой деревянной дверью, толкни которую посильнее, и она слетит с петель.

Два каких-то шага разделяли его от неё.

И дед.

– Жена? И это ты так её?.. Хотя нееее, не ты… Бледный слишком. И… не ты в общем. Ладно, заходи. Но один.

Руслан взлетел, перепрыгнув сразу через три ступени. Дед, продолжая удерживать оружие, прищурившись, за ним следил. Но посторонился. Руслан толкнул дверь, едва не врезавшись головой в низкий дверной проем. Дому уже лет пятьдесят, а то и больше. Две избы, низкие потолки. Чисто.

И капельки крови по полу. Маленькие, едва заметные.

Катю он увидел сразу.

Она сидела на узкой односпальной кровати и смотрела на него. Растерянная, видимо, только проснувшаяся или пришедшая в себя. Лицо отекло, ссадины, порезы. Опытный взгляд Коваля мгновенно выцепил траекторию ударов кулаком и следы от аварии. Губы разбиты.

Но глаза…

Он остановился, не в силах сделать и шага.