– Да.

Услышав тихий выдох, распахнул глаза, чтобы сразу же встретиться с взглядом Кати.

– Катя, – у него в который раз за сегодняшний день оборвалось сердце.

Руслан сидел близко к кровати, поэтому подался вперед и накрыл ладонь девушки.

– Ты должна была спать. Я тебя разбудил? Не говори, если больно.

– Ты вошел, и я проснулась… почувствовала тебя… Нет, не больно. Ты рядом, и мне хорошо.

– Кать…

Вот как у неё получалось? Пару слов, и он на коленях. В прямом и переносном смысле.

Она едва заметно улыбалась. На губах ещё виднелась кровь, да и ссадины не давали насладиться её очаровательной полной улыбкой. Чуть смущенной, порой озорной. Всегда мягкой. Неизменно искренней.

Она вся искренняя.

Его Катя.

– Давай… Я закрою глаза, а ты будешь говорить дальше, а, Генерал? – она говорила тихо, берегла горло. А у него с каждым её словом слабела воля, смещались границы восприятия. Терялись временные рамки.

Он хотел сказать, что и так наговорил лишнего, но что-то его остановило. Наверное, те дни одиночества и глухой боли, когда он рыдал, сжимая в руках фотографии Лизы.

– Я слишком рано… заговорила. Надо было послушать ещё, – из глаз Кати покатились слезы, и Руслан подорвался.

– Воробушек, что-то болит? Где болит? Я за врачами…

– Нет. Это… эмоции. Поговори со мной. Прошу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ты рядом. И мне лучше. И да, Генерал… – Катя по-детски шмыгнула носом и свободной рукой смахнула слезы, стараясь не задеть синяки. – Ты мне тоже нравишься. Баш на баш.

– Воробуууушек…

– Баш на баш, Генерал, – более уверенно заявила она и добавила тише: – А эта навороченная кровать не имеет функции подъема спинки?

– Имеет.

Он привстал, нажал кнопку и запустил механизм, поднимающий верхнюю часть кровати, чтобы Кате было удобнее общаться. На этом Руслан не остановился. Он поправил одеяло Кати, разгладил несуществующие складки, приподнял свисшие концы. Ему надо было.

От её, казалось, необременительного, легкого и на первый взгляд почти ничего не значащего признания у него закружилась голова. У него! У матерого офицера.

Как же хотелось её обнять! Зацеловать до одури, чтобы не осталось больше ни одной дурной мысли! Ни одного шального порыва.

Руслан, улыбнувшись, чтобы как-то отвлечь себя и её от неподконтрольных эмоций, вернулся в кресло.

Он никогда не объяснялся с девушками. Только в романтическом русле. Сам себя не узнавал. Потому что сейчас ему хотелось говорить. Те, чувства, что рвали его весь прошедший день, не могли больше принадлежать только ему.

Да и Катя… Она смотрела на него с непередаваемой нежностью.

Никогда раньше так не смотрела.

– Катя, что с тобой произошло?

Девушка едва заметно мотнула головой.

– Нет. Сначала ты. Расскажи мне про Лизу. Ты начал говорить. Я хочу получить твои откровения, Руслан.

Она продолжала его удивлять. Он не любил говорить про дочь. Ни когда она была жива, потому что старательно оберегал её от досужих сплетен. Тем более, когда её не стало. Даже с дедом не говорил. Всё таил в себе.

– Я растил Лизу один. Её мать отказалась от неё сразу после рождения. Принесла мне малышку в училище. Так получилось… Вопрос о том, чтобы и мне отказать от неё, даже не вставал. Зачал – моя, – как ни странно, слова давались ему легко. Словно долгие годы они складывались в предложения внутри его сердца, души, а сейчас полились рекой, потому что пришёл час выговориться. – Воспитывал, как мог. Как умел. Мы с ней были одни, и между тем нам принадлежал весь мир, Воробушек. Нам никто не нужен был, нам хорошо было вдвоем. А потом случилась Саравия. Сначала похитили Лизу, потом меня.

Он поднял руки, соединил их в локтях, показывая кожаные браслеты.

– Лиза была моей дочкой. Своенравной лисой. Я позволял ей вить из себя веревки. Почему бы и нет? В её приезд было так же. Ей пора было возвращаться, а она, влюбленная в Восток, упросила меня дать разрешение задержаться на пару дней. Я согласился. Как и с тобой, Кать. Знал же, что не надо отпускать одну… Эта параллель между теми событиями и то, что случилось с тобой… – он покачал головой и посмотрел на девушку, которая его внимательно слушала, иногда моргая, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы. – Будешь плакать – ничего больше не скажу.

– Скажешь, – она шмыгнула носом.

– Откуда такая уверенность, Екатерина?

– Потому что я твоя женщина, генерал Коваль.

Его женщина.

Только так.

Не иначе.

Он не ошибся. Не ошиблась и Катя.

Они друг другу предназначены.

Но об этом потом…

Руслан начал говорить и внезапно понял, что хочет продолжить.

– Моя. И никогда в этом не сомневайся, Воробушек. Поняла?

– Да.

– Они не выдвигали никаких требований, Кать. Просто держали нас. Мало держали… Часа четыре. Больше не смогли бы априори. Мои люди уже практически к нам подходили, когда они перерезали горло Лизе.

Катя вскрикнула и зажала рот ладошкой.

– Да, Кать…Вот такое… На моих глазах. Им надо было меня сломить, уничтожить. Вывести из игры на какое-то время. Если бы были условия, сама понимаешь, я бы отдал всё до копейки, но их не было, – Руслан говорил негромко, все эмоции того дня и бесчеловечного беспредела пережиты. Он не хотел сгущать краски. Катя, как и ожидалось, приняла его слова близко к сердцу. Приняла его горе, как своё. – Так я потерял свою дочь. Нашел, отомстил. Всё это было уже потом. А тогда думал, с ума сойду. Но нет, как видишь, выжил. И поэтому, Катя, когда ты исчезла вчера днем… Воробушек, больше подобных экспериментов не ставим. Вот что хочешь мне говори, как хочешь убеждай, не пущу без присмотра.

– Я и не пойду… Руслан, прости, что подняла эту тему. Я…

Она немного угловато пожала плечами.

– Я хотела знать. Прости… Женское любопытство, но… Мне тяжело от догадок, от дистанции.

– Никаких к черту больше дистанций, Воробушек. Я люблю тебя. Вот. Сказал. И как оказывается, земля не разверзлась под ногами, и сам я никуда не провалился. И даже не чувствую себя ущемленным.

Он хотел, чтобы Катя перестала плакать, поэтому всё свел к шутке. Хватит на сегодня трагедий.

– И больше не скажешь? – она тоже, видимо, была с ним солидарна, потому что ушла от темы с Лизой. Больно это. До сих пор.

– Я подумаю.

– Я тоже люблю тебя, Генерал, и… – она снова зажала рот рукой, потом шумно шмыгнула носом и быстро продолжила: – Но в отличие от тебя, я эти слова буду произносить. Потому что тоже… Когда меня похитили, и я пришла в себя… Руслан, дай, пожалуйста, попить. Не могу, мысли скачут с одного на другое и… Генерал, ты, правда, меня любишь?