Она обратила внимание на бутылку водки, в которой оставалось меньше половины, и вспомнила, как Циля рассказывала ей, что Виктор начал пить. Таня представляла, как все было: увидев, что Виктора нет в кровати, Циля пошла искать мужа и нашла его в гостиной, в компании с бутылкой водки. В этот момент вошли убийцы. Что испытывала Циля в тот момент? Страх, боль или облегчение от того, что уйдет не одна, а вместе с любимым? Как хорошо было бы упасть на колени перед этим диваном и смыть кровь своими слезами… Но Таня не могла.

Она обошла диван со всех сторон и вдруг вздрогнула – на полу под тумбочкой что-то лежало. Таня старалась не смотреть на кровь, поэтому смотрела на пол. Нагнувшись, она подняла небольшого черно-белого паука. Он был похож на детскую игрушку, но выглядел гораздо более зловещим. Размером он был меньше ладони и связан из шерстяных ниток – по всей видимости, крючком.

– Туча! Смотри… – закричала Таня.

– Это Паук, его знак, – кивнул Туча. – Он такие метки везде оставляет. Я же тебе сказал.

Было ясно, что у Паука были причины убить Виктора.

– Ты еще кое за шо не видела, – позвал ее Туча, – иди посмотри.

Таня прошла в спальню Виктора и Цили и остановилась, пораженная, на пороге. По ней словно пронесся вихрь. Все было перевернуто. В спальне что-то искали, для этого перевернули постель, высыпали все содержимое из шкафов.

– Вот на шо те пяинадцать минут ушли, – сказал Туча, – застрелили-то быстро. Пару выстрелов – плевое дело. Остаток времени они тут рылись. Искали то, шо накопал на Паука Виктор. И, судя по всему, нашли. Не узнаем теперь, шо накопал.

Туча был прав. Таня быстро осмотрела все, что было в спальне. Бумаг не было. Только носильные вещи, полотенца, постельное белье… Очевидно, убийцы нашли нужные им бумаги Виктора и забрали их с собой.

Вязаного паука в спальне не было. Следов крови – тоже. Таня подошла к тумбочке возле кровати, чтобы закрыть дверцу, и вдруг вздрогнула. В самом низу лежал белый листочек бумаги. Таня подняла – в него было что-то завернуто. Таня развернула находку. В бумагу был завернут белый кристаллический порошок. Кристаллы были достаточно крупными и по виду напоминали соль. Этот порошок как две капли воды был похож на тот, что Таня нашла на Французском бульваре у Мишки Няги…

Подробности взрыва. Знакомство Володи со странным чекистом. Убийство на Слободке. Записка

Володя стоял напротив дома на Екатерининской, глядя на обугленные фрагменты фасада. Взрыв разрушил только часть второго этажа. Он почти весь выгорел, захватив часть третьего. Было страшно смотреть на проемы окон, в которых стекло почернело, рассыпалось, превратившись в прах.

«Взрыв в квартире жены чекиста…» – прочитав это, Сосновский заспешил на Екатерининскую так, как не спешил никогда в жизни! Но, разумеется, ничего уже не застал. Никто не жил на втором этаже. Из сводки, полученной из милиции, следовало, что никто и не пострадал в момент взрыва. Но Володя знал это и сам. Перед его глазами все время стояла Таня, которая шла по Каретному переулку, держа в руках ребенка, маленькую девочку. И Володя чувствовал, что Таня в Каретный переулок вернулась.

В общем, он знал – с ней все было в порядке. Боль, взрываясь раскаленным облаком в груди, превращалась в надежду. Но еще через время надежда сменилась жгучим отчаянием и саднила так, как всегда саднит старая рана, которая не заживает. Эти воспоминания были как инфекция – они распространялись стремительно. Володя знал: в жизни можно сделать все, что угодно, но пока существуют воспоминания, которые ты не можешь выбросить из памяти, – они будут возвращаться снова и снова, бесконечно кружась и даря то светлую надежду, то беспросветное отчаяние.

Но взрыв не был игрушкой. Он означал, что Таня снова ступила на криминальную тропу и ввязалась в войну банд – непонятно на чьей стороне. И это было страшно. Сосновский все время думал о маленькой девочке, которую Таня несла на руках, дочери Тани и Сергея Ракитина. Девочка была удивительно хорошенькой! Малышка казалась Володе светлым ангелом, посланным на грешную землю.

Как могла Таня, имея такого ангела, вновь ввязаться в криминал? Он этого не понимал. Это казалось ему кощунством, и Сосновский неожиданно для себя почувствовал, что должен сделать все, чтобы эта маленькая девочка оказалась в безопасности. Для того он и пошел на Екатерининскую.

Володя поднялся на третий этаж, на лестничную площадку прямо над сгоревшей квартирой Тани. Там было четыре двери. Две обгорели – их тоже коснулся пожар, но, скорее всего, в этих квартирах никто не жил. Остальные же две казались обитаемыми. Володя постучал в ближайшую.

Ему открыла старуха, толстая, в застиранном рваном халате. Ее седые волосы были намотаны на бумажные папильотки.

– И шо? – прищурилась она, заинтересованно разглядывая Сосновского. Взгляд ее выражал интерес, но не злобу.

– Я… людей ищу, которые жили на втором этаже, – запинаясь, сказал Володя. – Вы не знаете, куда они уехали?

– Так в их квартире взрыв и был, – хладнокровно произнесла старуха, – погорели они… Чекисты.

– Чекисты? – Володя ухватился за слово.

Тут старуха оживилась.

– Так бандиты до них бомбу как зашмалили, так ховайся, до хто может. Я знаю. Я тебе за все расскажу. Вот оно как! Дым, гам – такой хипиш поднялся, мало никому не покажется! Выгорели, бедолашные… Говорят, дите до них малое было, – она аж устала рассказывать.

– Ребенок пострадал? – спросил Володя.

– Нет, хвала Боженьке, – махнула она рукой, – усе живые оказались, хоть полдома и выгорело. Живые, здоровые, будут шухерить дальше. В общем, съехали отсюдова.

– А куда? – На ответ Володя не особенно рассчитывал.

– А я знаю? – искренне удивилась старуха. – Оно мине надо, до чужого гембеля ухами плюхаться? Съехали и съехали, сорвали когти. А бомбу бандиты до них бросили. Усе за то балакали, – пояснила она.

Ну, про бандитов Сосновский догадался и так. Делать здесь было больше нечего, поэтому он вежливо поблагодарил старуху, сунул ей мелкую купюру и ушел.

В уголовной милиции была строгая охрана, но редакционное удостоверение Володи открывало все двери. Очень быстро он нашел нужный отдел и постучал в дверь.

Долгий опыт работы в газете приучил Сосновского к тому, что именно нужные двери никогда не открывались сразу. Так случилось и в этот раз: его футболили из кабинета в кабинет. Никто не мог выяснить, кто занимается взрывом на Екатерининской. В конце концов он понял, что взрывом не занимается никто.

И тогда Сосновский пошел напролом и оказался в кабинете начальника отдела по борьбе с бандитизмом. По своим каналам Володя знал, что этот отдел занимается не только бандитизмом, но и наркотиками. Он сам подписывал к печати несколько важных сводок, касающихся облав по солянкам. Впрочем, на фоне кокаиновой эпидемии, которой страдал город, эти облавы были как капля в море. Они обнаруживали только мелкие притоны, но никак не боролись с теми, кто привозил в город кокаин и другие наркотики.