Чего только не узнал Юрий о Тимкином брате… И как он некогдаслужил в погранвойсках, а потом был секретным стукачом в Конторе ГлубокогоБурения, а поскольку работал в НИРФИ, то понятно, на кого стучал в первуюочередь: на молодого, прогрессивного радиофизика, который просто из штановвыскакивал, до того ему хотелось остановить строительство атомной станции вНижнем Новгороде! Потом выяснилось (но лишь для узкого круга, а вовсе не дляшироких народных масс, по-прежнему писавших кипятком при виде черной кучерявойшевелюры), что радиофизик сам регулярно получал конвертики из той же Бурильнойорганизации и вообще затеял весь этот сыр-бор со станцией, чтобы взметнутьволну народную, которая вынесет его к креслу мэра. А станцию, если честно, вверхах уже давным-давно решено было законсервировать из-за бездарно выбранногоместа строительства – это раз, плохих почв, которые размывались на глазах – этодва и отсутствия финансирования – три. Только об этом никто не знал, а вотрадиофизик не иначе как в трубу подзорную подглядел секретную документацию…После всех этих открытий оба интеллигентных бойца невидимого фронта резкоподружились и плечом к плечу принялись торить тропку к зданию мэрии – длярадиофизика по фамилии Чужанин, который это здание и взял-таки штурмом напервых же демократических выборах. Много физиков и лириков тогда взлетели наключевые посты в политике и экономике города! Путятин старался политикиизбегать, а вот к экономике сделался неравнодушен и в награду за боевые заслугистал директором коммерческого «Волгобанка», которому поручено было проводитьналоговые платежи в бюджет, как местный, так и федеральный.

Далее подробно рассказывалась история этой финансовойпирамиды, держателем контрольного пакета акций которой был сам кучерявенькиймэр.

Юрий рассеянно бегал глазами по строчкам, поражаяськоличеству и качеству ненависти, брызгавшей из-под пера. Может быть, этот Ал.Фавитов из числа тех, кто оказался под обломками пирамиды? Может быть, его искк «Волгобанку» до сих пор пылится в суде, как множество других таких исков? Нув самом деле, не мог же он все эти годы переживать всего лишь из-за того, чтоналоговые платежи уходили налево, в фирмы и фирмочки, в списках учредителейкоторых беспрестанно, как голубая звезда, вспыхивало имя Ираиды Чужаниной, женымэра? Беспроцентные, заведомо невозвратные кредиты – это ведь обычное делороссийского рынка, точнее, базара. И потом, в масштабах города, который темболее корчит из себя третью столицу, это разве деньги? Это разве суммы? Хотя,впрочем, в статье то и дело мелькали такие названия, как «Нефтегазпром», АО«Энергетические потоки», «Нижвооружение» и прочие монстры городской, губернскойи государственной экономики, с которыми так или иначе была связана жизнь СаниПутятина. Совершенно другого Сани, неизвестного Юрию.

Эта его жизнь началась десять лет назад… Юрке было тогдасемнадцать. И Тимка был еще жив. Они заканчивали школу, делили и никак не моглиподелить Лору, потом поступали в институты, учились, ссорились. Никифоровыждали ребенка, Тимка сменил гнев на милость и стал другом семьи, поняв: если кдругому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло. Потом Тимка умер… А в этовремя его старший брат жил как бы двумя жизнями. Одна была та, о которой зналии Тимка, и Юрий и где он оставался им близким, понятным, родным. А другая жизньпротекала в бизнесе, в азартной политико-экономической игре, в командеЧужанина…

Но уж на чем выложился Ал. Фавитов, так это на факте смертиПутятина! Вот тут-то и зачесались у Юрия руки, вот тут-то и вообразил он себясдавливающим тощую кадыкастую шею газетчика и с наслаждением наблюдающим, каквылезают из орбит его черные, как тараканы, глаза. Он и сам не знал, почему уАл. Фавитова непременно кадыкастая шея и тараканьи глаза, но не может, не можетнормально выглядеть человек, обгаживающий трупы! Другое определение дляпассажей Ал. Фавитова подобрать было трудно…

Он так прилежно описывал части тела, видные из расстегнутыхджинсов Сани и из-под задранной юбки его подруги, так смаковал блаженные улыбкина их лицах (хотя какое там, к черту, блаженство на мертвых лицах, простострадальческий оскал!), так старательно перечислял эпизоды из прошлого,свидетельствующие о давнем служебном романе (и какая сука в «Меркурии» снабдилаего столь подробной информацией?), так гаденько подхихикивал над тихой,незаметной Ириной Путятиной, вдовой Сани, которой муж и в жизни, и в смертипредпочел знойную красотку Жанну Львову… Жанна была у шефа «Меркурия»референтом по особым поручениям (во всяком случае, так было сказано в статье),и доверял ей Путятин, по отзывам сотрудников, безгранично. «Вот до чего доводитчрезмерное служебное рвение, – сокрушался Ал. Фавитов. – Порапрекратить неформальные связи на производстве! Ну почему, почему история ничемунас не учит? Один наш общий знакомый попросил пухленькую секретутку взять защеку – и едва не кончил… импичментом. Другой задрал референточке юбчонку назаднем сиденье своего «Ауди» – и воспарил к высотам такого неземногоблаженства, что на грешную землю путь ему оказался закрыт. Одно утешает – глава«Меркурия» был стоящим мужиком, из тех, кто в койке ищет удовольствия не толькодля себя, но и партнершу удовлетворить старается. Вот он и постарался доставитьЖанне блаженство, сравнимое только с собственным… Интересно, достаточно липлотно смыкаются ветвями райские кущи и можно ли за ними время от временитрахаться – незаметно для ангелов?»

«Может, он педик? – с тоской подумал Юрий, старательнокомкая газету и отшвыривая в угол. – И «яд каплет сквозь его кору, кполудню раскалясь от зною», только потому, что Саня регулярно спал с этойЖанной, а не с ним, с Ал. Фавитовым?.. Кто это писал, что Пушкину надо быложениться не на Гончаровой, а на критике Щеголеве и позднейшем пушкиноведении,тогда он избежал бы многих нападок? Так и с Саней… Нет, ну кто же это сказал?Пастернак, точно, Пастернак!»

И он удовлетворенно кивнул, словно эта невесть откудавыплывшая цитата имела какое-то значение для него самого, для мертвого Сани,для злоязыкого Ал. Фавитова, в конце концов…

Пора, пора было в душ!

Но для начала он подошел к окну, выходившему к подъезду, иосторожно, не поднимая тюля, посмотрел во двор. Довольно узкое пространствозаставлялось на ночь машинами так, что кошке не прошмыгнуть. И если вдруг укакой-то одной срабатывала сигнализация, на балконы выскакивало человекпятьдесят, вытянув руки с пультами, потому что разобрать спросонок, чья тачкакричит, было трудновато. Сейчас настало рабочее время, двор опустел, только втени тополя притулился довольно жалкий красненький «москвичок». Но при всейсвоей облезлости он имел отличные тонированные стекла, так что разглядеть, естьли кто внутри, было практически невозможно.

Юрий мысленно плюнул и наконец-то отправился в душ. Ондолго-долго поливал себя то горячей, то холодной водой, отстраненно слушая, какнадрывается телефон в кухне.