– Влад и тщеславие? – фыркнула я. – Не смеши меня. Ему главное, чтобы обед был по расписанию…

Едва сказав это, я осеклась, вспомнив, как приятель проиграл Марину состязание на ярмарке. Он еще пару дней потом не мог успокоиться и все хотел реванша.

– Что касается Киллиана Ши, то он дольше остальных учится здесь, отличник. Несколько раз просил пересдачу, когда ему ставили не самый высокий балл, то есть ему важно не только знание, но и оценка, он хочет быть лучше всех.

– Он сирота, – тихо заметила я. – Его вырастили родственники. Может быть, Киллиан просто хочет что-то доказать им?

– Странно, пометки об этом в его деле нет. Наверное, родственники взяли его на воспитание очень давно. Но это делает его еще более уязвимым.

Я подумала о всегда сопровождающей меня злости, об обиде на судьбу за то, что пришлось расти без родителей. Не потому ли я теперь тоже слышу шепот?

– Круг подозреваемых растет, – пробормотала я, чтобы отогнать мрачные мысли. – Ведь все мои друзья продолжают ходить на твои занятия.

– Я попытался его сузить, – вздохнул Рабан. – И изучил также личные дела погибших десять лет назад студентов. Среди них был дуал.

Я закусила губу, потому что эта новость заслуживала крепкого комментария, а ругаться в стиле портового грузчика при аристократическом друге мне не хотелось.

– Родственник? – без особой надежды уточнила я.

Рабан только пожал плечами.

– Кто знает? Но дуалы, учитывая их обособленность, малочисленность и отличие от всех прочих оборотней, очень дорожат друг другом. Так что даже этого могло хватить, чтобы возникло желание личной мести. В теории.

Он замолчал, я не торопилась с ответом, поэтому на какое-то время в комнате стало так тихо, что тиканье настенных часов превратилось в весьма раздражающий, заполнивший собой все звук.

– Скажем Колту? – предложил Рабан через какое-то время. – Или сразу Бенсону?

Это звучало разумно, но я все равно отрицательно качнула головой.

– А вдруг мы ошиблись? Как с Блик? Я не могу поступить с Марин так же, она мой друг.

– Тогда какие варианты?

– Надо убедиться, – решила я после недолгого размышления. – Я поговорю с ней, попытаюсь вывести на откровенность. Намекну в конце концов. Если это она, пойму по реакции.

– Это может быть очень опасно, – возразил Рабан недовольно. – Реакция может оказаться слишком агрессивной.

Я улыбнулась и коснулась его руки, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. Его тревога грела душу.

– Но ты ведь меня прикроешь, напарник?

* * *

Рабан предпринял еще несколько попыток отговорить меня, но если уж я чего решила, то свернуть с выбранного пути мог только серьезный катаклизм. В конце концов смирившись, он достал из недр притаившегося в углу шкафа небольшую шкатулку, поставил на письменный стол и поднял изящную крышку. Я против воли вытянула шею, пытаясь заглянуть внутрь, но смогла рассмотреть только ярко-алую бархатную отделку внутри.

Интриговать долго Рабан не стал: извлек из шкатулки тонкую золотую цепочку с изящной подвеской в виде буквы «А», заключенной в круг.

– Это сигнальный амулет, – пояснил он, надевая скромное, но красивое ожерелье мне на шею. – Если ситуация выйдет из-под контроля, просто сожми подвеску в руке и подумай обо мне. Я узнаю, что тебе нужна помощь. Также имей в виду, что в некоторых случаях при возникновении опасности подвеска может начать греться. Если почувствуешь нарастающее тепло, постарайся уйти, не доводя до крайности. Но, увы, амулет не всякую опасность способен почувствовать заранее. Я буду поблизости, чтобы в крайнем случае тебе не пришлось долго ждать.

– Спасибо, – поблагодарила я, рассматривая подвеску. «А», должно быть, означало «Ардем».

Рабан лишь напряженно кивнул в ответ. Было видно, что мой план ему не нравится, и я вдруг испугалась, что он пойдет к Колту, едва я выйду за дверь. Дабы как-то разрядить обстановку, я положила руки ему на плечи и, используя их как опору, дотянулась до его губ, быстро поцеловала.

– Не волнуйся. Надеюсь, это вообще не понадобится.

Он улыбнулся и обхватил меня обеими руками за талию, целуя несколько серьезнее. Я не стала возражать и вырываться, давая себе возможность отвлечься и немного отложить неприятный разговор. Надеяться я могла на что угодно, но все равно боялась. Нет, не того, что со мной что-то случится. Почему-то я не сомневалась, что выкручусь. Боялась я возможной правды. Марин мне нравилась. Разочароваться в ней будет очень больно.

Прежде чем уйти, я поделилась с Рабаном и результатом своих исследований. Рассказала о найденном в подземелье трупе девушки и изложила свою версию случившегося с ней. Он выслушал с заметным сомнением на лице и резюмировал:

– Маловероятно, но не невозможно. После вступления в брак драконы крайне редко заводят любовниц, но даже если такое случается, это не слишком порицается. Особенно когда супруги живут раздельно. Жестокое убийство – куда более серьезное преступление. Так что покрывать одно другим странно.

– Ясно, хлипкая версия, – разочарованно вздохнула я. – Но кто-то же ее убил. У директора-вдовца едва ли мог быть мотив. И произошло это до нападения мертвецов, за два дня. Тело спрятали. А твой отец предпочел ничего не расследовать, а свалить все в одну кучу. Странно.

Рабан не стал спорить, лишь взял в руки листок с моими пометками и поинтересовался, почему я сомневаюсь в том, как погибли остальные и кого именно я имею в виду. Тут я смутилась, поскольку не знала, как объяснить причину своих сомнений, не рассказывая о том, что вижу призраков.

Пока я мямлила что-то несуразное, он сам нашел документ с описанием состояния тел погибших студентов и снова нахмурился.

– Действительно странно.

– Правда? – тут же оживилась я. – А тебе почему кажется странным?

– Мертвецы не убивают так жестоко, они делают это быстро и четко, даже если не вооружены. Да и откуда следы ожогов и прочее? Разве был спровоцирован пожар?

– Никаких упоминаний не встречала.

Мы еще немного порылись в документах, просматривая их под новым углом, пока Рабан не озвучил еще одну странность, которую я не заметила:

– Нет описания тел мертвецов, с которыми Шелл напал на замок. Они же тоже были людьми, скорее всего, местными. Их следовало посчитать, описать, опознать и перечислить среди жертв. Даже если он призвал неупокоенных из пустошей и опознать их не было возможности, упоминания быть должны.

– Значит, Шелл не нападал на академию с мертвецами, – наконец поняла я. – Он пришел сюда один, а мертвецов… м-м-м… рекрутировал уже здесь. Это как с теми парнями, что напали на меня. Их убили, чтобы подчинить. Вот и он убил студентов, чтобы подчинить. Но все-таки зачем он пришел сюда?