много всего, Поттер, но почти ничего, доступного вашему пониманию, и совсем ничего, что бы вас касалось. Я ясно выразился?

– Да, – ответил Гарри, все еще потирая шрам, который болел все сильнее.

– Вы придете в среду, в то же время, и мы продолжим наши занятия.

– Ладно, – сказал Гарри. Ему не терпелось покинуть кабинет Снейпа и найти Рона и Гермиону.

– Каждую ночь перед сном вы должны освобождать сознание от всех эмоций, избавляться от всех мыслей, чтобы ваш ум был чист и спокоен, вы поняли? (ГП/ОФ)

Гарри не понимает, почему Снейп так резко сменил тон. Обычно он всегда говорит с ним в такой презрительной манере. Гарри не догадывается, что сейчас это маска. Гарри не знает, почему Снейп закончил урок так внезапно и почему не объяснил подробнее, как ему следует успокаивать ум в это смутное время.

После занятия шрам сильно болит, Гарри чувствует, что его лихорадит. Он засыпает и во сне слышит мысли Волан-де-Морта.

В его ушах гремел маникальный смех… Давно уже он не был так счастлив… Ликование, экстаз, триумф… Случилось нечто чудесное, чудесное…

– Гарри? ГАРРИ!

Кто-то ударил его по лицу. Сквозь безумный смех прорвался крик боли. Счастье покидало его, но смех продолжался…

Гарри открыл глаза и только теперь понял, что дикий смех срывался с его собственных губ. (ГП/ОФ)

Когда Гарри просыпается и открывает глаза, к нему возвращается контроль над собой, но во сне смех Волан-де-Морта звучал из его рта. Связь между ними становится все сильнее и опаснее. Гарри чувствует, что «первое знакомство с окклюменцией ослабило его защиту, а не укрепило ее» (ГП/ОФ), что естественно для новичка, но очень печально, особенно когда Волан-де-Морт набирает силу. Роулинг настолько аккуратно описывает происходящее, что Гарри – а может быть, и читателю – не очевидно, на чьей стороне Снейп.

На уроках Снейпа, которые и без того начались неудачно, прогресса не было, – наоборот, Гарри чувствовал, что после каждого занятия ему становится только хуже.

Пока он не начал изучать окклюменцию, шрам иногда покалывало, чаще по ночам, порой вслед за этим он ощущал мысли и настроения Волан-де-Морта. А теперь шрам болел почти постоянно, и Гарри часто испытывал приступы раздражения или радости, которые не имели никакого отношения к происходящему вокруг, зато всегда сопровождались особенно сильной резью в шраме. У Гарри было ужасное ощущение, что он медленно превращается в антенну, настроенную на тончайшие изменения настроения Волан-де-Морта, и был уверен, что эта чувствительность начала расти именно с первого занятия у Снейпа. (ГП/ОФ)

Конечно, на первом занятии кое-что произошло: Воланде-Морт услышал мысли Гарри и понял, что Дамблдор приказал Снейпу учить Гарри окклюменции. После этого Снейпу пришлось встретиться с Волан-де-Мортом и выдать правдоподобный отчет, как он саботирует уроки или как Гарри не прикладывает достаточно усилий, чтобы от них была хоть какая-то польза, – в последнем случае Снейпу даже врать не пришлось бы. Волан-де-Морт использует ментальную связь с Гарри, чтобы следить не только за Снейпом, но и за Дамблдором. Снейп оказывается меж двух огней: он не должен вызвать опасений у Волан-де-Морта и при этом обязан научить Гарри закрывать свое сознание. А Волан-де-Морт тем временем торжествует и стремительно повышает навыки манипулирования Гарри через шрам. Совершенно точно, что во время уроков он внедряется в его мозг. Неудивительно, что Гарри кажется, будто во всем виноваты уроки окклюменции.

В приливе вдохновения Гермиона добивается, чтобы интервью с Гарри о возвращении Волан-де-Морта опубликовали в «Придире», журнале, который издает отец Полумны Лавгуд, когтевранки с четвертого курса. Этого оказывается достаточно, чтобы общественность перестала воспринимать всерьез пропаганду Министерства, авторитет Гарри возрос, а сопротивление Амбридж вышло на новый уровень. Кроме того, в статье упоминались имена нескольких Пожирателей смерти, чьи дети учатся в Хогвартсе. (ГП/ОФ)

Снейпу становится все труднее выполнять свои обязанности.

Он вспоминает, как в школьные годы ему приходилось сносить оскорбления за свой интерес к темной магии. На собраниях Пожирателей смерти он видит отцов своих подопечных слизеринцев. Он знает, что ситуация накаляется. Снейп – декан Слизерина, возможно, единственный взрослый в Хогвартсе, кому эти мальчики доверяют, а своих родных слизеринцев, в отличие от Гарри, Снейпу всегда искренне хотелось защищать. Мстительные, неприятные, злые мальчики с проблемами в семье, питающие склонность к темной магии: все это Снейпу более чем знакомо.

К слову о незащищенности: Гарри все сильнее захватывают сны о Волан-де-Морте и загадочной двери, и он не может поделиться с Роном и Гермионой, потому что тогда Гермиона отругает его за нежелание практиковать окклюменцию.

Ему очень хотелось рассказать обо всем Сириусу, но об этом не могло быть и речи, и Гарри пытался отогнать подобные мысли на задворки сознания.

К сожалению, теперь это было не такое безопасное место, как прежде.

– Вставайте, Поттер. (ГП/ОФ)

Редкий случай, когда мысли Гарри, слова рассказчика и голос Снейпа соединяются в одном эпизоде, иронично повествуя о тяготах Гарри. Да, теперь, когда Воланде-Морт имеет доступ к его мозгу, сознание Гарри стало общественным местом. Снейп читает Гарри, как открытую книгу: ему интересно ощущать мысли Волан-де-Морта, поэтому он не пытается от них закрыться. И от этого Снейп переходит к своему излюбленному неверному заключению насчет Гарри: будто бы тот наслаждается дешевой славой.

– Может быть, – сказал Снейп, чуть сощурив свои темные холодные глаза, – может быть, вам на самом деле нравятся все эти сны и видения, Поттер. Может быть, так вы ощущаете себя особенным… выдающейся личностью?

– Нет, это не так, – ответил Гарри и сжал зубы, правой рукой он крепко стиснул палочку.

– Хорошо, если так, Поттер, – холодно проронил Снейп, – потому что в вас нет ничего особенного или выдающегося, и не вашего ума дело выяснять, что Темный Лорд говорит своим Пожирателям смерти.

– Нет. Это ваше дело, так? – выпалил Гарри. (ГП/ОФ)

Ох. Не стоило Гарри этого говорить. Снейп не выносит нахальства. Теперь он точно накажет Гарри каким-нибудь немыслимо изощренным способом…

Но он этого не делает.

Гарри не собирался этого говорить, просто со злости ляпнул. Довольно долго они просто смотрели друг на друга, Гарри был уверен, что зашел слишком далеко. Но когда Снейп вновь заговорил, на его лице появилось необычное, почти довольное выражение.

– Да, Поттер, – сказал он, блеснув глазами, – это мое дело. (ГП/ОФ)

Дамблдор бы точно не одобрил подобный ответ. Это явно больше, чем Гарри «необходимо знать». Но Дамблдора здесь