Я слышу, как Тайлер скрежещет зубами. Мерзкий звук, который пробирает до мозга костей.

– Ты же это не всерьез, К. Ты все еще делаешь то, что он говорит? Неважно, в чем он тебя упрекает?

Теперь и я готова начать скрежетать зубами. Тайлер знает, что я думаю и чувствую. И бесстыже пользуется этим. Но я не позволю себя использовать. Еще до того, как Джош бросает мне благодарную улыбку, настолько слабую, что она разрывает мне сердце, я убеждаюсь, что мольба в глазах Джоша – извинение.

Потом я разъясняю всем вторую часть своего плана.

– Заполучив телефон, мы потребуем выдать видеозаписи безопасности и таким образом наконец выведем из-под удара всех Воронов и Львов, которые не имеют к этому никакого отношения.

Этот момент я продумала, пока мы с Джошем шли сюда. Я смогу не только исполнить мое желание, но и распространить его на остальных членов сообществ. Даже если для этого мне придется прибегнуть к их средствам.

Ханна вскакивает, ее стул со скрежетом скользит по полу и опасно покачивается.

– Мы хотели разрушить сообщества, которые убили Беверли либо замалчивали ее исчезновение! – кричит она. – Они не заслужили того, чтобы продолжать функционировать, словно ничего не произошло.

Я тоже поднимаюсь и подхожу к Ханне, которая тем временем отвернулась и оперлась о кухонную барную стойку. Ее плечи трясутся. Я рада, что она наконец дала выход чувствам. Однако ее агрессия в данный момент бессмысленна, что я тихим шепотом пытаюсь объяснить, пока напряжение в ней становится все сильнее, и я опасаюсь, что она в любой момент может ускользнуть от меня.

– Это не ты, Ханна. Ты бы никогда не допустила, чтобы так много стипендиатов распрощались со своей мечтой. Это скорбь заставляет тебя так реагировать. Ты не должна этого допускать. – Я глажу ее спину до тех пор, пока вцепившиеся в черный мрамор пальцы не расслабляются.

– Счастье – иметь подругу, которая подержит перед тобой зеркало и не позволит тебе стать худшей версией себя, – шепчет она глухим голосом, и с каждым слогом у меня на глаза наворачиваются слезы.

– Всегда, – шепчу я в ответ, придвигаюсь к ней ближе, так, чтобы можно было ее обнять.

Она оборачивается и прижимает меня к себе так же крепко, как я ее. Ханна помогала мне в самые мрачные моменты, не давая сломаться, и я тоже не допущу этого.

– Я поддержу тебя и Джоша. – Ханна смотрит на ребят за столом. – Я лишь хочу, чтобы он был привлечен к ответственности за смерть Беверли.

– Так и будет, – заверяю я ее. – Неважно, был ли это несчастный случай или умысел. С ним будет разбираться полиция. И со всеми, кто замял ее исчезновение. Обещаю.

Ханна шмыгает носом и трет рукой глаза.

– Я подготовлю статью. Как только Тайлер пойдет в полицию, текст будет опубликован в сети.

Я спорю с собой о том, можно ли отпускать ее сейчас в таком состоянии, можно ли ей быть одной. Я перевожу взгляд с на нее на ребят. Она не сможет помочь с проникновением в комнату Келлана и поиском телефона. У Ханны нет доступа в Особняк Львов. Так что я с тяжелым сердцем соглашаюсь и провожаю ее до двери. Ей нужно чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума.

– Но ты не будешь ничего публиковать в одиночку! – заклинаю я ее, когда она нажимает на ручку двери. – Обещай мне.

Она медленно оборачивается, и я верю ее честному взгляду, когда она мне это обещает.

Я провожаю ее, сказав «Спасибо!» Едва успев закрыть за ней дверь, я достаю из сумки телефон и звоню в редакцию.

Лука, самый ответственный человек на свете, конечно, уже там. Я говорю ему, что Ханна не очень хорошо себя чувствует, и ему следует внимательно смотреть за ней, чтобы она не совершила какую-нибудь глупость. В замешательстве он дает свое согласие, и за его поддержку я испытываю бесконечную благодарность с горьковатым привкусом. Мы собираемся обворовать его друга. Я вытесняю сомнения относительно нашего намерения, хотя они, словно крюки, пытаются закрепиться в мозгу. Я возвращаюсь за стол, в заряженный тестостероном воздух. Такое впечатление, что кто-то нажал на паузу и остановил сцену на том моменте, когда я вышла из комнаты.

– За ней кто-нибудь присмотрит? – спрашивает Джош.

По-видимому, он испытывает такое же беспокойство, и я утвердительно киваю ему, однако не упоминаю, кого попросила об этом. Джош видит в Луке друга своего врага. Но он не знает его так, как знаю я, и поэтому, наверное, не понял бы этого. Кроме того, у меня нет желания снова позволять называть себя наивной, вне зависимости от последующих извинений.

Мы быстро составляем план действий. Пока будем искать телефон, Джейс останется у Тайлера. После этого мы в полном молчании и с ощущением непреодолимой стены между нами торопливо движемся по темному кампусу. Тени между фонарями, стоящими вдоль дорожек, кажутся более густыми, чем обычно, и у меня возникает чувство, что за нами следят.

Звуковой сигнал моего телефона разрывает тишину, несмотря на выключенный звук, эхом отражается от старых зданий, пока я трясущимися от испуга пальцами не достаю его из сумки. Приложение для Воронов подает сигнал о входящем звонке от Шерил.

Джош вопросительно смотрит на меня, в то время как я принимаю вызов и медленно иду дальше. При этом я оглядываюсь кругом, ища в тенях причину беспрерывного покалывания в области затылка.

– Шерил? – спрашиваю я, хотя знаю, кто на том конце провода.

– Ты поручила Лоре разнюхать информацию? – спрашивает она меня без всякого приветствия.

– Нет, – возражаю я. Мне вспоминается разговор с Лорой – до того, как она вздумала плести интриги, чтобы разлучить нас с Джошем.

– Она утверждает, что ты спрашивала о выбывших кандидатах прошлого года. Как ты могла расспрашивать об этом ее? Почему ты пришла не ко мне?

Мне приходит на ум отговорка, но я не озвучиваю ее.

– Потому что считала тебя подпевалой Бриттани, – в конце концов признаюсь я. – И потому что думала, что Лора после поступления стала более нормальной.

– Черт возьми, Кара! – Она вздыхает так громко, что, должно быть, это слышит даже Джош, который нетерпеливо смотрит на меня, пока я целеустремленно иду к воротам на территорию Львов. – Это опасно, то, что ты там делаешь. Вороны способны не только на то, чтобы устраивать крутые вечеринки. Они становятся совершенно остервенелыми, когда речь идет об их внешнем влиянии. Вороны, чьи мамы учились здесь, усваивают это с их молоком.

Я сглатываю слюну.

– Я знаю.

– Лора особенно серьезно восприняла этот кодекс. Она живет ради того, чтобы доносить Валери. Борется за малейшее признание. Надеется, что будет назначена председательницей, как только Валери закончит учебу. На балах прилежно устанавливает контакты с выпускниками, чтобы заручиться их поддержкой. Внимательнее следи за тем, что говоришь в ее присутствии. Ты такая Ворон, какой их себе всегда представляла моя мама. Не растрачивай это. Ради нее.