о капот мобиля, срикошетил в энфилда, не вовремя решившего подойти ближе. Лис подпрыгнул на месте и оскалился, явно сожалея о решении стать сердцем мобиля.

– Оставь элементаля в покое, – хмыкнул Юрген, выбираясь наружу.

Тоже мне советчик! Сам довел меня до выпавших дверей и нервного лиса!

Стянув пальто, теневик бросил его в салон. Наклонился и уперся плечом в скат крыши мобиля, перед распахнутой дверью.

– Докачу до мастерской. Тут есть одна, полмили где-то, – пояснил он, налегая и сдвигая мобиль.

Мы с лисом с сомнением переглянулись. Энфилд со страдальческим фырканьем обошел меня по дуге, цапнул зубами дверь и потрусил следом за мобилем. Я потопала за ними, мысленно костеря Юрга и его методы разговоров.

У меня там брат вот-вот уедет, а я в пригороде пейзажи изучаю!

Спустя полчаса мы доползли до придорожной мастерской. Мастер чуть в кружке с кофе не утонул, даваясь смехом, когда к нему первым подбежал энфилд с дверью в зубах. Оставив мобиль в его надежных руках, Юрг попытался уговорить лиса довезти нас до института, но энфилд категорически отказался. Пришлось брать у мастера номер линзы и вызывать нам мобиль.

Извозчик заверил, что весь транспорт у них молния. «Молния» оказалась с улитками в роду, причем этих улиток весьма потрепала жизнь и выглядели они как жертва железного червя, поедающего металл.

Ждать транспорт, которому не требуются услуги некроманта, или искать ближайшую остановку духовозок я отказалась. Лучше плохо ехать, чем хорошо стоять.

Юрг, я и мой чемодан загрузились в звякающий и дребезжащий мобиль, обивка сидений которого была фигурно изъедена молью. На этом саркофаге с колесами мы час добирались до института. Юрг высадился, не доезжая до ворот: ему надо было зачем-то в город. А меня подвезли прямо под нос василискам.

Пока водитель вытаскивал чемодан, я слушала кукарекающий хохот каменных стражей. Я и не знала, что они умеют ржать словно кони. В общем, подняла я пернатым настроение на весь день.

Дотащив чемодан в казарму, я понеслась обратно. Лишь бы брат не успел укатить из столицы!

У ворот столкнулась со Змеем. Заулыбавшись, он поймал меня в объятия.

– Извини, не успел встретить. Эмерсон вспомнил, что я когда-то неплохо починил защиту на полигоне, и решил, что мне срочно нужно в этом попрактиковаться.

Его губы легко скользнули по щеке, теневик выпустил меня из рук.

Щека – хорошо. Дружба тоже! А мурашки на спине… Прохладно сегодня.

– Не хочешь навестить бродвигцев? – Я оценивающе оглядела Стейна. Такой союзник в нелегком деле несения сестринской любви пригодится.

– А их надо навестить? – Змей насмешливо выгнул русую бровь.

– Не представляешь, как надо!

Схватив Стейна за руку, я потащила его за ворота. Мы бежали по людным улицам, я чуть не влетела под колеса проезжающей духовозки.

Тренировки не прошли зря: мы быстро оказались напротив гостинцы, где поселилась команда бродвигцев. От цели нас отделяла забитая мобилями и духовозками дорога. Перейти улицу можно было только у остановки в конце квартала.

Но времени на беготню не оставалось: у крыльца команда бродвигцев грузилась в духовозку. На ступеньках Бернард с видом собственника гладил Изабель по талии и чуть ниже. Брюнетка хихикала, поправляла сползающую конечность.

Быстро они… Интересно, что за выгода Изабель от таких стремительных отношений?

На парочку с непроницаемым лицом смотрел водитель наемного мобиля. Очевидно, братец вызвал его, чтобы доставить пассию в институт в целости и сохранности.

Я замахала руками, пытаясь привлечь внимание Бернарда.

Братец еще раз уронил руку на нижние выпуклости Изабель, что-то шепнул ей на ухо, бодро сбежал по ступенькам и нырнул в мобиль. Водитель прыгнул на сиденье, и транспорт рванул с места.

Махнув пару раз руками, я добилась лишь того, что мне помахала в ответ Изабель. Помахала и вернулась в гостиницу.

Не успела!

Ничего, родители в столице, и они сняли дом, как говорила Ненси. А братец очень любит комфорт – вряд ли он в восторге от жизни в общежитии бродвигцев или на съемной квартире. К тому же его команда проиграла, ему нет больше смысла там учиться… Надо только выяснить, когда у него выходные, и обнять от всей души.

– Зато теперь можно уверенно сказать, что твой брат знает о проклятии куда больше тебя. – Змей переплел наши пальцы, огляделся и довольно заулыбался, заметив вывеску кафетерия.

Конечно же, он понял, зачем я притащила его к брату и пыталась изобразить ветряк посреди улицы. Догадаться несложно: именно при Стейне Бернард высказал, как он «любит и обожает» меня.

– В бумагах что, нет ничего интересного? – Змей потащил меня к кафетерию.

– Может и есть, но я ничего странного не вижу, – вздохнула я.

Мы вошли в кафетерий и устроились за столиком, частично скрытым от посторонних глаз пышной пальмой в кадке. К нам подбежал официант. Я заказала сливочный десерт и кофе, Стейн – только кофе. Едва чашки с ароматным напитком и аппетитный кусочек, облитый клубничным джемом, появились перед нами, Змей предложил посмотреть скопированные Ненси документы.

Отложив вилку, я с сомнением оглядела сидящих за столиками людей. В основном парочки. Троица престарелых леди с собачками на руках. Пять парней, что-то со смехом разглядывают на проекции.

– Мышка, – Змей поймал мои пальцы в свои ладони, – никому нет дела до того, что мы тут смотрим. Мы просто очередная парочка. Таких тут по сотне каждый день сидит.

Тогда ладно.

Улыбнувшись, я отобрала у него руки (когда он их держит и вот так смотрит, убедить себя в нашей дружбе не выходит просто никак!). Достала линзу и открыла проекцию.

Перед тем как смотреть записи, Стейн вытащил из кармана куртки блокнот и карандаш. Мы изучали копии, он делал заметки. Когда бумаги закончились, вышло следующее:

«Без Мартины были предположительно четыре проклятые женщины. Одна погибла раньше двадцати лет.

Кто проклял первую, неизвестно.

У всех имелись старшие братья – наследники (у Мартины тоже есть брат-близнец).

Проклятая номер четыре погибла до двадцати лет, утонула. После этого ее брат два года не работал с отцом (причина непонятна – судя по выдержкам из архива, он явно не скорбел, а жил, как и раньше, за исключением работы).

Проклятые после двадцати лет жили уединенно.

Их старшие братья привлекались к семейному делу (возраст начала работы с главой семьи разный, но задолго до двадцати лет).

Как связан двухлетний «отпуск» отца Мартины и смерть его сестры?»

Змей нарисовал напротив последнего пункта жирный вопрос.

– А если у старших проклятие пробуждается раньше? – Он постучал кончиком карандаша по странице блокнота. – Работа может быть прикрытием для обучения…

Я озадаченно нахмурилась:

– Обучения управлению проклятием?

Стейн уверенно кивнул.

– Твой брат явно знает, что делать.

– И его проклятие сильнее. – Я покрутила тарелку из-под десерта. – Но почему учат только наследника? Почему не учат таких, как я? Чем ложь лучше правды?

– Смотря для кого, мышка. – Змей поднял руку, подзывая официанта. – Многие торговцы отдали бы жизнь за умение виртуозно врать. И не только они: политики, шпионы, просто люди, шулеры… Особенно если есть не только умение виртуозно врать и заставлять других, но и возможность сделать так, что тебе будут верить безоговорочно.

– Верить твоей лжи?

– Не только твоей. Твой брат, перед тем как мы стали лгать друг другу на арене, повел себя довольно странно, он сказал: «Верьте». Едва слышно, шепотом. Я даже не понял вначале, что он говорил. Но потом дошло: мне было очень сложно не поверить в ту чушь, что я и другие несли.

Вот, значит, как…

Стейн улыбнулся официанту, заказал еще кофе и два клубничных десерта.

Шулеры, политики, торговцы… заставлять других верить в ложь… В груди будто все замерзло: оказывается, разочаровываться в родителях грустно.

Одно дело – быть лишней, считать, что ты по непонятной причине недостойна внимания папы, умелого предпринимателя… Другое – понять, что твой родитель не против немного помухлевать при помощи магии.

Официант принес заказ.

Пару минут я ковыряла вилкой ароматный десерт, залитый джемом. Змей потягивал кофе, давая мне время осознать правду о своей семье.

– Ложь лучше правды, хорошо… – Я отложила вилку, отодвинула тарелку. – Понятно, почему брат сильнее. Но почему его проклятие настолько действеннее моего? Мы же близнецы, у нас все поровну. А моя сила растет только в руках. Что за дефект? Несправедливо!

У меня вырвался нервный смешок. Договорилась! Жалуюсь, что мне досталось меньше проклятия!

– Думаю, в этом виноват я. – Стейн поставил чашку.

– То есть?

– Мы женаты по древнему обычаю… А у него есть нюансы.

Я насторожилась: что еще за нюансы? Его мать мне вроде все рассказала, и причины, способной ослабить мое проклятие, там не было… Или была?

– Обряд связывает души и магию. – Змей вытянул руку и погладил меня по щеке. – Первое усиливает симпатию к человеку,