Естественно, я собирался убить его. Прикончить, будто шелудивую псину. За нелепую западню, стоившую Диане здоровья, за попытку обвести меня вокруг пальца, за разграбленные усыпальницы лейров, за жизни тех, кого пришлось умертвить, ради того, чтоб наконец все выяснить. Но главное — за подростков, которых он столь безжалостно использовал и толкал на самые подлые преступления, лишь бы они помогли ему приблизить этот день. За все это.

И, разумеется, сделать это я планировал особенно жестоко, не брезгуя теми же театральными эффектами, на которые Эфен оказался так падок.

Черный туман, материализовавшийся вокруг анаки по моей воле, начал сжимать кольцо, будто голодная змея, готовая к удару. Сам Эфен, уже успевший неплохо познакомиться с ихором, не дрогнул, но и завороженного взгляда от его искрящихся волн отвести не мог. Словно под гипнозом, он смотрел, как вскипает волна, готовая ударить…

— Риши, стой!

Это был Аргус. Он остановил меня от финального броска.

Не в силах поверить в то, что страж действительно хочет помешать мне, я раздраженно выпалил:

— Ну что еще?

— Не ты должен убить его.

Я не поверил своим ушам.

— Шутишь?! — Но встретившись с полным невыразимой боли взглядом, потрясенно отступил. Ихор вокруг анаки рассеялся в то же мгновение.

— Спасибо, — выдохнул Аргус и, высвободив руку, спрыгнул с платформы.

Что он задумал, я не представлял, но едва увидел, что страж, отбросив в сторону один из серпов, направился к ложе, на которой под впечатлением от моего представления недвижимо стоял Эфен, едва не поплелся следом.

И поплелся бы, если б не вовремя перехватившая меня на шаге ладонь.

— Вот тут тебе не следует вмешиваться, — шепнула Диана. — Этот вопрос они должны уладить без посторонних.

Умом я понимал, что она права, но вот сердце оставалось неспокойным. Меня до чертиков пугала перспектива и тот тон, который избрал Аргус, на мысли о добром финале совсем не наводил.

Сам страж тем временем дошел до возвышения и, здрав голову, глянул в глаза анаки и приказал:

— Спускайся.

Я видел, как Эфен вздрогнул от резко прозвучавшей фразы, но все равно не поверил в его искренность. Оставаясь на стороже, я был готов среагировать, пускай только попробует выкинуть фокус.

Но парень меня удивил. Пускай его лицо сохраняло прежнюю синюшную бледность, он не стал юлить или отнекиваться. Понимая, что от огиан помощи не дождаться, он активировал подъемный механизм, заставив собственную платформу плавно опуститься к ногам серого стража.

Не знаю, каких трудов ему стоило держать руки прямо, а голову высоко поднятой, но Эфен гордо переступил бортик и, встав к стражу почти вплотную, заглянул ему прямо в лицо:

— Вот он я. Что ты хотел?

Эфен, как и все мы, наверняка понимал, что для воина уровня Аргуса, он не представляет серьезной угрозы, как бы ни пыжился. И все равно упорно заглядывал своей смерти в лицо. Как будто ждал, что она и его удивит тоже.

И ведь удивила.

Когда сам Ди Аргус, беглый серый страж и истинная гончая Дзара, опустился перед последним из Яо на колени.

Впрочем, реакция Эфена оказалась вполне предсказуемой. Его моментально охватила дрожь, притом настолько сильная, что оказалась видна даже с нашего с Дианой положения. Глаза бешено засверкали от с трудом сдерживаемых слез. Он выкрикнул:

— И что?! Ты думаешь, твои извинения что-то изменят?! Какой мне от них прок?!

Но Аргус, не поднимаясь, лишь чуть качнул головой и ответил:

— Смысл не в этом.

— Тогда зачем ты все это устроил?!

Внезапно Аргус протянул ему свой серп и приподнял голову, спросив:

— Ты знаешь, как убить меня?

— Знаю! — продолжал выплевывать рваные фразы Эфен и при этом заливаться слезами. — Я все о тебе знаю! Тебя достаточно разрубить на куски и сжечь в звездном пламени! Ничего сложного!

Страж снова опустил голову.

— Тогда сделай это.

На сей раз я уже не сдержался. Едва Эфен трясущимися руками принял преподнесенное ему оружие, я тут же спрыгнул с платформы и, не обращая внимания на усиленно тянувшую меня обратно Диану, устремился к двоим:

— Только попробуй! И я сам буду сжигать с тебя слой за слоем, пока не останется лишь груда ни на что не годного пепла!

Но Эфен будто не слышал угрозы. Он вообще, казалось, выпал из реальности. Взгляд оставался прикован к изогнутому лезвию серпа, призывно поблескивавшему в скудном освещении, хотя руки по-прежнему тряслись.

— Риши, вернись! — крикнула Диана.

Но в этом не было нужды. Ихор, которым сочилась каждая клеточка моего тела, превратил меня в подобие черного призрака. Однако толку от него не было никакого. Все попытки приблизится к Эфену напрочь блокировались ментальными силами стоявших на возвышении огиан.

— Это противостояние больше не твое, — обронил один из шаманов.

Размечтались!

— В твоей мести нет и не было никакого смысла, — бросил я Эфену, сообразив, что по-иному мне не подобраться к анаки. Только словами.

Эфен как будто очухался от дурмана. Но лишь на время, достаточное, чтобы задать с издевкой вопрос:

— В самом деле?

Мой яростный запал тоже чуть поугас, так что в голову пришла идея попытаться зайти с другой стороны. Прибрав немного клубы, я заговорил:

— Ты знаешь, на что я способен. Знаешь, о том, что я могу проникать в воспоминания. И я был в воспоминаниях Аргуса и видел все, что он совершил. — Технически, это не совсем правда, поскольку видением со мной поделилась оторванная и забальзамированная голова матери Эфена. Но ему об этом знать не следовало. — Ты тоже там был и должен помнить, что перед тем, как наброситься на твою мать, Аргус был превращен в живой труп. Никто не знал, чем все обернется. Но более всех, сам Аргус. Ведь он совершенно потерял над собой контроль. Он не отвечал за свои действия. Все, что произошло было лишь трагической случайностью. И за эту самую случайность он платит не один десяток лет. Оставь его.

Последняя фраза прозвучала настолько твердо, что даже Аргус, прежде упрямо сохранявший покаянную позу, оглянулся. Взгляды наши встретились, и то, что я увидел в глубине его серебристых глаз, вынудило меня окончательно остановиться. Эфен же снова принялся любоваться световыми бликами на лезвие серпа. Казалось, ему вообще не было никакого дела до того, что я только что сказал.

Тогда я повторил, но уже более вкрадчиво:

— Эфен, пожалуйста, оставь его. Не нужно всего этого.

Только после того, как я повторил фразу дважды, Эфен, наконец, оторвался от созерцания аргусовского серпа.