– Нет. Хозяйка – я. Валди проиграл мне в одной игре несколько лет назад – и теперь должен жить здесь, со мной, и любить меня, и заботиться об «Акуле». Удачно – гостеприимство никогда не было моим коньком. А, вот. – Луно с грохотом задвинула маленький треугольный ящичек и торжественно вручила Марине последний сверток. – Можешь переодеться здесь. Я оставлю тебя.

В большом свертке оказалась одежда – Марине она оказалась впору. Короткое синее платье с длинными рукавами и треугольным вырезом, мягкие бриджи, черные сапоги и черный же плащ с большим капюшоном, который застегивался деревянной брошью у горла. Круглая брошь была украшена резьбой в виде спирали.

Переодевшись, Марина на ощупь – в комнате не было зеркала – заплела волосы в косу. Кажется, коса криво лежала на спине. В первом свертке оказался маленький варган из серебристого металла. Марина знала, что это такое, потому что видела такой у Ани, но не умела извлекать из него ни звука. Единственный раз, когда попыталась, металлический язычок ударил ее по зубам. Она поднесла было варган ко рту, но не решилась попытаться снова и убрала его в карман плаща. Во втором свертке обнаружилась маленькая бронзовая трубочка, и, рассмотрев ее внимательнее, Марина похолодела.

Это был калейдоскоп – почти такой же, какой она дарила Ане когда-то. Только меньше и без рисунков.

Марина колебалась недолго – неизвестно почему, она чувствовала, что скорее умрет, чем решится в него посмотреть. Уж очень нарочито сказочным становилось происходящее – а в сказках ничего хорошего с тем, кто использует волшебную помощь раньше времени, не происходит.

Варган и калейдоскоп теперь лежали в кармане – Марина затолкала их глубже, очень надеясь не выронить. Карман не закрывался ни на молнию, ни хотя бы на пуговицу.

– Луно, – спросила она, вернувшись к камину, – а откуда у тебя этот калейдоскоп? – Кажется, стоило поблагодарить, а уже потом спрашивать, но хозяйка гостиницы явно не обиделась.

– Откуда все остальное, – сказала она, позевывая, – понятия не имею.

– С этими шкафчиками вечно одно и то же, – кивнул Валди, который сидел на ковре у ее ног. – Я туда ничего не кладу – никогда не знаешь точно, будет ли оно на месте, когда в следующий раз откроешь. А уж когда речь идет о дарах для путников… Никогда не знаешь, что найдешь.

– То есть комната сама решает, что…

– Когда срываешь с яблони яблоко, это она решила дать тебе именно его или кто-то другой? – В голосе Луно послышалось раздражение.

– Я собрал вам сумку. – Валди широко, беспомощно улыбнулся – заяц, уводящий погоню от своей самки с зайчатами. – Хотите посмотреть?

В сумке были недоеденные ими пирожки, завернутые в коричневую бумагу, мешочек чего-то сушеного, пахнущий рыбой, фляга с водой, спички, две пары носков, свернутых комком, маленький нож с деревянной рукоятью и полотняный кошелек, в котором ничего не оказалось.

– Большое спасибо. – Марина по наитию изобразила что-то вроде поклона, запутавшись в плаще. – Большое…

– Не спеши благодарить. – Луно ссыпала несколько маленьких елочных шариков в бумажный кулек, ловко закрутила его верхушку. – Никто из нас не знает, что из всего этого выйдет. А это – возьмите с собой. Положите в кошелек. Спрячьте понадежнее. Если дойдете до Нет – положите их в Винтовую карусель. Им там самое место. Сделаете?

– Конечно. – Марина торопливо кивнула. – А что это?

– Души, – Луно ловко перекусила острыми зубами веревочку и связала десяток шаров связкой. – Образно выражаясь, разумеется.

– Разумеется, – пробормотала Марина.

Когда они выходили из «Молодой акулы», распрощавшись с хозяевами, Валди нагнал их.

– Простите. – Он робко улыбнулся Марине и с мольбой посмотрел на Эдгара: – Вы не могли бы посмотреть: там, у меня на голове… Рожки такие же большие, какими были, когда вы только пришли? Мне нельзя смотреть в зеркала. А на ощупь все вроде как раньше.

– Кажется, стали поменьше, – сказала Марина, которая совсем не была уверена в этом, но чувствовала, что именно это он жаждет услышать.

– О, вот хорошо. – Он действительно обрадовался. – Когда останется только два витка, я буду свободен от условий проигрыша Луно. Поэтому и спрашиваю.

– Ты хотел бы покинуть сей гостеприимный дом? – деликатно спросил Эдгар, поглядывая на дверь и понижая голос.

Валди опять улыбнулся – еще беззащитнее, чем раньше:

– О нет. Я хотел бы остаться – если Луно захочет, хотел бы быть здесь все время. Но добровольно, понимаете?

Марина кивнула. На этот раз она действительно поняла.

– В какой-то момент наши пути разойдутся, – мягко сказал Эдгар, когда они вышли за границу рыбацкой деревни.

Марина вздрогнула. Она не думала, что Эдгар может отказаться путешествовать вместе с ней. Странно – они были практически незнакомы, но от мысли продолжить путь в одиночестве ей стало очень страшно. С ним у нее была хотя бы иллюзия безопасности – без него не оставалось ничего.

– Но почему? В смысле… Ты же тоже кого-то ищешь.

– Так и есть. – Эдгар опустил глаза. – И именно поэтому в какой-то момент вас покину. Компания слишком отвлекает от скорби и раздумий. Тосковать одному куда проще, а мне не стоит отвлекаться. Для меня это особенно важно.

– Что? Но почему?

– Даже если мне не удастся встретить ее… Я хотел бы помнить Вирджинию как можно дольше. А значит, не могу позволить себе стирать ее образ из памяти чужими историями, – торжественно сказал он.

Они помолчали.

– Есть и еще кое-что. – На этот раз он выглядел не торжественно, а просто печально. – Здесь… Я не вполне понимаю этого, но здесь все живет по определенным законам. И пока что мне кажется… Если пойдем вместе, один из нас перестанет быть героем собственной истории. Станет героем истории второго. А в истории, где героев много, кто-то обречен никогда не достичь своей цели. Так бывает всегда – я знаю это слишком хорошо, ведь я и сам создаю истории. Один всегда должен быть неудачником, чтобы на его фоне второй оказался еще большим счастливцем.

Марина молчала, не зная, что сказать, и он торопливо продолжил:

– Но пока что – я с вами. Нам обоим нужно пересечь море. Здесь я везде искал… Предстоит долгий путь, и мы еще успеем разделиться без ущерба для историй друг друга.

Помедлив, Марина кивнула. А что еще ей оставалось?

Они шли вдоль кромки моря, кажется, несколько дней – довольно быстро Марина потеряла счет времени. Было совершенно непонятно, как считать. Бледное, зашторенное дымкой солнце больше не показывалось, и весь свет, который вел их, исходил от ярко-оранжевой луны, которая все это время оставалась идеально круглой, да пары звезд, похожих на чьи-то хищно сощуренные глаза в оперении острых ресниц. Марина окончательно и бесповоротно разуверилась в том, что происходящее – только сон. Никогда раньше ей не снилось что-то настолько долгое.