Поэтому он отставил в сторону служанку с кувшином, подошел к Виоле и запрокинул ей голову, заставляя открыть рот.

— Лей! — приказал он Элине.

Виола захлебывалась, но глотала. Она больше не сопротивлялась и смотрела в потолок, как неживая. Черный зрачок затопил радужку, и Альтана это пугало. Он опять беспомощен, как младенец. Эмиль справился бы с ядом, но где его носит?

— Что за яд? — спросил Альтан у Элины.

— А вон… — Она кивнула на пустую склянку на туалетном столике. Рядом лежал конверт. — От грызунов.

— Где взяла?

— Да как где? — всплеснула руками служанка, передавшая Элине кувшин. — В кладовке! Там, где инвентарь хранится. Никто ж не прячет…

Это верно. Нет необходимости прятать яд, которым травят крыс и мышей, потому что никто в здравом уме не станет использовать его на людях. Подмешать его незаметно в еду невозможно, из-за характерных запаха и вкуса, что привлекают грызунов, но отталкивают людей. А чтобы покончить с собой, нужна огромная доза. Того, что съела Виола, хватит на судороги и, возможно, паралич, но жизнь не отнимет.

И важно промыть желудок, пока яд не всосался в кровь, если уж под рукой нет чародея. Но, кажется, они опоздали.

Виолу вырвало, а потом она осела на руках Альтана, теряя сознание. Он едва успел положить ее на кровать, как начался припадок: мышцы девушки свело, тело выгнулось дугой и затряслось, а изо рта потекла пена.

— Ложку! — рявкнул Альтан.

Отвести язык, чтобы не задохнулась. И… что? Что?!

Бессильно наблюдать!

— Пусти!

Альтана бесцеремонно отпихнули от кровати. Мышка?!

— Ты что здесь… — рассердился он.

— Я могу помочь! — перебила она, положив ладонь на лоб Виолы. — Не мешай.

Нехитрое чародейство. Против этого яда, действительно, простое. Мышка всего лишь окутала Виолу силой, как коконом. Магия растворяла ядовитое вещество без следа. Альтан ругался — мысленно. Во-первых, потому что не сообразил сам воспользоваться помощью Теоны. Во-вторых, потому что жена ослушалась приказа, прибежала следом, толком не одевшись: платье накинуто на голое тело, ноги босые. В-третьих, потому что от него пользы не больше, чем от паутины под потолком.

Судороги прекратились, Виола затихла. Альтан отошел к туалетному столику и взял в руки конверт. Как он и предполагал, внутри лежало письмо.

Дорогие и уважаемые леди и лорд Коулли!

Искренне прошу прощения за неудобства, которые Вам причинила. Леди Теона, я раскаиваюсь в том, что пыталась Вас оговорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Простите, я очень виновата перед Вами!

Я знаю, что должна покинуть Ваш дом, однако возвращаться мне некуда. Лучше смерть, чем прошлая жизнь.

С надеждой на Ваше прощение, Виола.

Последние строки были размыты: вероятно, от слез.

Глупая девчонка! Будь она его дочерью — выпорол бы нещадно, плетью, чтобы неделю сесть не могла. Выбил бы из головы всю дурь!

Виола глубоко вздохнула, приходя в себя. Повернула голову, открыла глаза. Бледно-землистые щеки постепенно меняли цвет на нормальный, розовый. Мышка покачнулась, отходя от кровати. Альтан стиснул зубы. И ведь не выгнать!

— Принеси стул, — велел он служанке.

К счастью, обошлось без споров, Мышка присела, едва появилась такая возможность. Альтан набрал в легкие воздуха, чтобы отругать Виолу, но… передумал. Она молчала, не оправдываясь и не умоляя, как и вчера. И взгляд, в котором обычно искрилась жизнь, погас. Из глаз катились слезы — крупные, как горох.

Отругать Виолу? Легко. Он даже выпороть ее может, воспользовавшись правом хозяина дома. И поступит так же, как ее опекуны? Не она рассказала о себе жалостливую историю, это выяснил Эмиль, значит, никакого обмана. Виола молчит не из гордости или упрямства, она не привыкла жаловаться. Ее глупость можно простить, оправдать отчаянием и чувством безысходности. В конце концов, она не знала, что нет необходимости уезжать и, тем более, возвращаться к опекунам.

Альтан присел на край кровати и взял Виолу за руку, погладил тыльную сторону кисти. Шершавая, грубая. Даже шрам имеется. О демоны! И за что ему все это?

— Виола, ты меня слышишь? — спросил он.

Она едва заметно кивнула.

— Тебе нет необходимости уезжать. То есть, ты можешь, если найдешь хорошее место, но я лично проверю людей, которых ты выберешь. Ты уже совершеннолетняя, но очевидно, что нуждаешься в опеке. Мы с женой… — Он оглянулся на приоткрывшую от удивления рот Мышку. — …настаиваем, чтобы ты осталась в нашем доме.

Он сделал паузу, позволяя Теоне вставить пару фраз. И она не подвела.

— Да, настаиваем. Мы приняли тебя в наш дом, и мы за тебя отвечаем.

Альтан сдержал довольную улыбку. Мышка не знала всей правды, но нашла нужные слова. Все же ему повезло — его женщина умна не по годам.

— Но при условии, — продолжил он, — что ты начнешь ценить жизнь и задумываться о последствиях своих поступков. И это обещание я хочу получить прямо сейчас.

Вместо ответа глупая девочка еще сильнее расплакалась. Теона бросилась к ней и обняла, успокаивая.

— Я больше… никогда… больше не буду… честное слово… — бессвязно всхлипывала Виола.

Альтан с тоской смотрел на кувшин, в котором еще оставалась вода. Может, холодная ванна приведет ее в чувство?

В комнату ворвался Эмиль.

— Вовремя… — проворчал Альтан.

И то хорошо, балаган пора заканчивать.

— Теона! Возвращайся к себе в комнаты. Живо!

Может, она и хотела возразить, но Альтан постарался одарить ее таким взглядом, что Мышка побледнела и предпочла подчиниться.

— Элина, помоги леди Виоле вымыться и переодеться.

Горничная поклонилась.

— Вы! — Он ткнул пальцем в служанок. — Убрать здесь все, перестелить постель.

Они бросились исполнять приказ.

— Виола?

— Я обещаю, милорд, — выдохнула она. — Я… исправлюсь. Честное слово!