– Никаких «мы» не было и нет, Дэш, – выдыхаю, отводя взгляд от его потерянного и побледневшего лица, только бы не видеть, что у него на первом месте ночлег и бесплатная постель, а не мои чувства. Он не ощущает себя виноватым, снова играя мной и усугубляя моё разочарование в себе.

– Твоё «прости» – пыль, и ничего оно не изменит. Я сама буду заботиться о Мими без тебя. Тебе нет места в моей жизни, и никогда не будет. Иди туда, где ты развлекался, и теперь проси помощи у тех, с кем пил, вместо того, чтобы вспомнить, какие обещания давал. Можешь снова прибегнуть к шантажу, мне всё равно. Терять уже нечего. Я безработная, с отвратительными рекомендациями, перечеркнувшими всё моё будущее, и тюрьма меня не пугает. А вот ты и то, что ты можешь выкинуть в следующий раз – очень. Ты думаешь только о себе, а я ещё винила себя в том, что обидела тебя. Ты не заслуживаешь ни понимания, ни прощения, потому что всё это наигранно. Для тебя на первом месте только комфорт, но никак не то, что последует за твоими поступками, – солёная слеза попадает в рот, и я облизываю губы, испытывая такую сильную боль. И даже не от увольнения, а оттого что Дэшу плевать на меня и на мои слёзы. Он просто смотрит на меня без каких-либо эмоций, нет… с одной – ненавистью. И она продиктована тем, что я ему указала на дверь.

– Ты даже не понимаешь сейчас, что я говорю, да? – Печально спрашиваю его, и он, словно здесь плохо пахнет, кривит нос.

– В твои годы пора уже задуматься о том, кто ты есть. Двадцать пять лет, а ты безалаберный и разгульный баран, считающий, что прыгать по волнам и кататься на скейте это лучшее, что есть в жизни. Это ты зашорен, а не я. Это у тебя ограниченное виденье этого мира, где есть только ты, твоя красота и количество женщин, которых ты уложил в постель. Это твои ценности, и они бестолковые. У тебя ничего нет, и мне так жаль, что единственный человек, которому я решила довериться – ты. Мне противно, оттого что я поверила и возложила на тебя надежды. Ты разрушил их, как и всё, к чему прикасаешься. Убирайся отсюда, я больше не хочу, чтобы ты пачкал своим примитивным мышлением мою жизнь. Я не желаю видеть тебя и слышать твои нравоучения, принижающие мою личность. Я не похожа на тебя, потому что у меня ещё есть шанс выбраться из этого дерьма, а вот ты останешься в нём и даже не заметишь, как будешь там один. Прощай, Дэш, и не приближайся больше к нам, – разворачиваясь, иду к детской.

– Лекси, пожалуйста, дай мне всё объяснить…

– Нет, – сцепляя зубы, бросаю на него злой взгляд. – Нет. Мне не нужно от тебя больше ничего. Ты мне не нужен. Не. Нужен. Я не позволю тебе снова унижать меня, считая себя лучше. Это ты ничтожество, которое живёт только одним днём и не задумывается о том, что это ненормально. Я не дам тебе быть частью моей жизни, потому что ты её окончательно разрушишь. Занимайся тем, что ты хочешь, ведь это твоя мантра. А вот я хочу, чтобы ты исчез навсегда. Хочу забыть тебя и справиться с теми проблемами, которые ты принёс, вычеркнув главную – тебя. Собирай свои вещи, и чтобы ноги твоей в моём доме не было. Иди туда, где твоё выдуманное превосходство будет оценённым. Здесь для тебя места больше нет.

Вхожу в детскую, отчего-то ставшей для меня убежищем, и запираю изнутри дверь, позволяя себе плакать до тех пор, пока слёз просто не остаётся.

Я понимаю, по какой причине мне так плохо: не потому, что меня уволили, а потому что Дэш меня разочаровал. Обычно, нам плевать на других людей, мы не задумываемся о том, как один неверный шаг повлияет на чужую судьбу. Он именно из этих людей, и я тоже. Не отрицаю того, что раньше я бы даже не повелась на прозрачный шантаж Дэша и никогда бы не впустила в свою жизнь кого-то вроде него. Но пора принять тот факт, что вернуть себя в то состояние, которое было в прошлом, и снова подняться на тот же уровень, я не смогу. Как бы я ни боролась, плывя против течения, у меня ничего не выйдет. Я размякла. Превратилась в унылое и жалкое подобие мумии, на которое страшно смотреть. Мне не нравится то, как я реагирую на происходящее. Слёзы мои мне тоже не нравятся, ведь они незнакомы для меня. И всему виной один человек, который подставил меня и забыл обо мне. Мне больно именно от этого. Больно, что на секунду задумалась о чувствах к нему и даже готова была флиртовать, да нет, я это уже делала, а Дэш играл, потому что другого ему не надо. Он застыл в возрасте восемнадцати лет и не желает взрослеть, ведь тогда ему придётся встретиться с настоящими проблемами и ответственностью. И я никогда не приму причин того, что он напился и подвёл меня.

Почему мне так важен этот аспект, ведь положа руку на сердце и прочитав клятву американскому флагу, становится понятно – Дэш мне ничем не обязан и имеет право не принимать во внимание то, что обещал незнакомой девушке, верно? Но всё же, есть элементарная человеческая поддержка и простая ответственность, и против этого нет никаких аргументов. Дэш никогда не был серьёзным, он веселится, и у него нет определённых целей в жизни. А у меня есть, этим мы и отличаемся, и именно это никогда не позволит произойти между нами чему-то большему.

Подавленное состояние и усталость от невероятно тяжёлых эмоций заставляют меня сидеть в детской до рассвета, даже не позволяя заснуть, а только думать о том, куда мне теперь податься. Вероятно, переезд на Аляску будет идеальным вариантом, надеюсь, туда «слава» обо мне ещё не дошла. Ведь теперь мой рейтинг среди соискателей равен единице, а это прямая дорога или на панель, или на бесплатную уборку мусора. Никто с такими рекомендациями меня на работу не возьмёт, а о карьерном росте и мечтать не стоит.

Звонок Макса застаёт меня за уборкой бассейна, и до сих пор плавающими в нём трусами Дэша. Их я намереваюсь выбросить. И я не собираюсь расстраивать брата своей ошибкой. Сама виновата. Сама поверила ему. Сама понадеялась. Винить я должна только себя и вынуждена наигранно смеяться от рассказов Макса о том, какую невероятно красивую девочку они сегодня держали на руках. И снова хочется плакать, от любви к ним и от ощущения ненужности. Я буду лишней в семье Макса, как и Мими. Родители вряд ли, вообще, примут ребёнка Морган, и если узнают о малышке, то я буду навечно заперта в своей спальне. Мало того, я игнорирую их звонки, сбрасывая вызовы и переводя их на автоответчик. И всё так уныло теперь, даже Мими чувствует себя отвратительно. Хнычет, не хочет есть, дёргается и плачет. А я вместе с ней, ведь абсолютно не представляю, как мне быть дальше. Вот это тупик. Очередной тупик, из которого я пока не вижу выхода.

Мобильный трезвонит весь день, чем выводит меня из себя настолько, что я готова послать подальше незнакомый номер абонента. Я боюсь, что это первый кандидат и новые проблемы, которые я сама нашла.

– Да, – резко отвечаю, качая на руках Мими, пытаюсь её накормить, но молоко льётся мимо, что злит меня ещё сильнее.

– Мисс Фестер?

– Да, она самая, – вздыхая, кладу Мими в кроватку и выхожу из детской под громкие вопли малышки.

– Это вас беспокоят из дома для престарелых «Золотой песок», – всё внутри переворачивается, а от страха пот появляется над губой.

– Да… я… меня уволили, и я…

– Мы просим вас в ближайший час приехать и зайти в кабинет директора. Он настоятельно рекомендует вам появиться и забрать то, что вы забыли.