На ее внезапную стыдливость он не обратил внимания. Скорее всего потому, что сам волновался не меньше. И с чего бы это… Достав руки из-за спины, Лавров протянул Лиле немыслимой красоты букет. Такого она действительно никогда не видела. Он с трудом поместился в ее дрожащих руках. Завернутый не в бумагу, а в ткань (кажется, это был лен), он казался каким-то произведением искусства. В нем не было красных роз или скучных гвоздик, в нем вообще не было ни одного цветка, название которого Лиля могла бы определить с ходу.

Хотя нет, одна роза все-таки была. Чайная, крупная, с тонкими бархатистыми лепестками, прятавшими внутри бутона тайные капли воды. Или это были чьи-то слезы… В букете объединилось необъединяемое. Присмотревшись, Лиля увидела ландыши, василек, колокольчики и опознала что-то, очень похожее на чертополох. Все. На этом ее знания флоры заканчивались.

— Что это? — тонким чужим голосом спросила Лиля. — Сережа, это же какая-то невозможная прелесть, где ты это взял?

— В «Мире цветов», — ответил он и, увидев, что она чуть заметно вздрогнула, поспешно объяснил: — Я наблюдал за Ковалевым и его женой, мне нужно было прикрытие, так что я каждый день покупал какие-то дурацкие букеты, которые потом раздаривал Степкиным учительницам. А потом я познакомился с Алей, мы разговорились, и она предложила мне сделать особенный букет для особенной для меня женщины. Я представлял тебя, когда делал заказ.

— Аля? Кто такая Аля?

— Жена Ковалева, совладелица магазина. Она, конечно, не совсем от мира сего, но флорист от бога. Я описал ей тебя, и она составила мне такой букет. Вернее, она его придумала, а забрал я его только сегодня, когда она собрала все нужные растения.

— Боже мой. — Лиля прижала букет к груди и взяла себя ладошками за щеки, очень горячие. — А я даже не знаю, как это все называется. Сережа, я никогда-никогда не видела таких цветов и не знала, что обычный букет может быть таким красивым.

— Это не обычный букет, — поправил ее Лавров. — Я же тебе сказал, что это букет для особенной женщины.

— Я — особенная женщина?

— Для меня да. Ты самая прекрасная и желанная женщина в мире. Я счастлив, что встретил тебя.

— И какие это цветы? — Лиле нужно было время, чтобы оправиться от смущения, вызванного его словами. Никогда-никогда Аркашка не говорил ей, что она желанная. Он и что красивая не говорил, да и в любви признался всего один раз, когда делал предложение. Сказал: «Я тебя люблю, давай поженимся», и все. Ее бывший муж был вообще не щедр на сантименты.

Лавров понял, что Лиле нужна эмоциональная пауза, а потому преувеличенно деловым голосом заговорил, тыкая длинным пальцем куда-то внутрь букета:

— Вот это лотос, вот это чертополох, вот акация, а эти цветы называются непонятно — птицемлечник арабский. Ну, розу, колокольчики, васильки и ландыши ты, я думаю, сама узнала. Так что ничего сложного, но все вместе удивительно гармонично. Эта Аля Ковалева все-таки чертовски талантливая. Она способна собрать букет, как рассказать историю. Такую, что заслушаешься.

Что-то важное мелькнуло у Лили в мыслях, но тут же ушло. Ее голова была занята запоминанием незнакомых слов. Как он сказал, «птицемлечник арабский». Ей же обязательно нужно будет в Интернете перевести эти названия языка цветов. То, что в подаренном букете было зашифровано послание, красивое, полное надежд любовное послание, она даже не сомневалась и только хотела «прочесть» его побыстрее.

У нее затрезвонил телефон, и она, все еще не в силах расстаться с волшебным букетом, одной рукой, не глядя, нажимала на кнопки. Звонил Ванька Бунин.

— Лиля — сказал он, и голос у него был какой-то странный, сосредоточенный и злой одновременно. — Пришел ответ из Вельска. Лучшая подруга Дины Костровой действительно знает, как звали любовника погибшей. Дина делилась с ней и счастьем, когда влюбилась, и горем, когда рассталась со своим ухажером.

— Ну, не тяни же, — не выдержала Лиля, сердце которой вдруг зашлось в ужасе от того, что любовником Дины может оказаться Лавров. Пожалуй, этого известия она точно не переживет. Ноги у нее стали ватными и непослушными. Сергей вопросительно смотрел на нее, встревоженный паникой, проступившей на ее лице. — Я так понимаю, что раз ты так торжественно начал, значит, я должна его знать.

— Конечно, ты его знаешь, — сообщил Иван, не подозревая о терзавших ее демонах. — Мы все его хорошо знаем. Это Дмитрий Валентинович Ковалев, собственной персоной.

* * *

Лавров, чуть нахохлившись, сидел на заднем сиденье служебного «уазика», на котором опергруппа выехала на задержание Дмитрия Ковалева. Он никак не мог поверить, что бессердечный убийца, лишивший жизни шести человек, это тот седовласый импозантный мужчина, которого он впервые увидел на конкурсе красоты для толстушек и которого «пас» на прошлой неделе.

Немалый опыт оперативной работы (а Лавров знал, что в прошлой своей жизни он был очень неплохим оперативником, отличным даже) свидетельствовал о том, что Ковалев не похож на преступника, не может им быть. Однако обстоятельства говорили о том, что, задумав избавиться от надоевшей ему любовницы, он сочинил красивую, но жестокую историю с цветами, которую воплотил в жизнь. Точнее, воплотил в смерть.

На оперативной работе нужно уметь отключать эмоции. Это Лавров тоже когда-то знал очень хорошо и еще не успел забыть. Однако сейчас ему было очень жаль «маленькую хозяйку большого дома», райскую птичку Алю Ковалеву, которой остаток жизни предстояло провести с мыслью, что ее муж — убийца.

Похоже, сидящая рядом с ним Лиля думала о том же самом.

— Я ни разу всерьез не рассматривала его как подозреваемого, — призналась она. — Да, давала указание проверить круг его знакомств по первым убийствам, но на самом деле не подозревала. Ребята, может, занимаясь пресс-релизами и раздачей официальных комментариев, я кончилась как профессионал?

Лавров нашел на сиденье ее руку и пожал утешающе.

— Лилька, душа моя, не говори ты глупостей, — повернулся с первого сиденья Бунин. — Это может ни о чем не говорить, а может говорить лишь о том, что гражданин Ковалев ни в чем не виновен. Ну был он любовником этой барышни, и что? Это же не преступление. Сейчас тряхнем его, помещение магазина осмотрим, либо найдем улики, либо какие-то доказательства его невиновности. А может, и ничего не найдем. Тогда привезем его в отдел и будем крутить, пока ясность не появится. Тут два из одного, либо он — убийца, либо его кто-то хочет жестко подставить.

— Да, такую версию тоже нельзя сбрасывать со счетов, — задумчиво согласилась Лиля. — Может быть, его жена узнала, что у него роман с этой Костровой, и решила отомстить. Вон, Сергей говорит, что она чертовски талантливая. — Лиля вдруг обернулась к Лаврову:

— Правда, Сережа, ты сказал, что эта Аля способна собрать букет, как рассказать историю. Такую, что заслушаешься. Я еще тогда подумала о том, что нам как раз рассказывают историю, вот только смысла ее мы понять пока не в состоянии.