— Не знаю, — медленно произнес Лавров. — Мне она показалась трогательной и беззащитной маленькой девочкой, попавшей во враждебный взрослый мир. Знаете, есть такие люди, которые вообще не приспособлены к жизни в современных реалиях. Их нужно холить, лелеять, оберегать, как детей.

— Не завидую я Ковалеву, — сообщила Лиля. — Это же ужас, с такой женщиной жить. Не жена, а дите неразумное. Может, поэтому у них и детей нет, потому что в их семье роли так с самого начала распределились, что она Ковалеву и за жену, и за ребенка?

— Извращение какое-то, — в сердцах заявил Бунин. — Я свою Ирку берегу, надрываться не даю, все тяготы стараюсь на себя брать, но она — взрослая самодостаточная женщина. Работа у нее любимая, зарабатывает она неплохо. Готовит, стирает, уборку делает, ребятенка нашего нянчит. Я ж на работе всегда, так она одна все успевает.

— Люди разные, Вань. — Лиля пожала плечами. — Одному нравится поп, другому попадья, а третьему свиной хрящик. Может, ему и нужна именно такая женщина. Он и с Костровой связался по такому же принципу — молодая, неопытная, наивная, инфантильная девочка, для которой он сразу стал чуть ли не Богом. Мужчины же своим пристрастиям не изменяют никогда. Каждая новая женщина все равно похожа на ту, единственную. Имена могут меняться, возраст, типаж никогда.

— Нет, — выпалил Лавров, и Лиля, поняв ход его мыслей, успокоительно похлопала его по плечу.

— Нет, Сережа, у тебя другой случай. Я — полный антипод твоей женушки. Просто я у тебя — та единственная, которая тебе нужна. А она была ошибкой молодости. И все твои возможные следующие женщины будут похожи на меня, а не на нее. Так что успокойся.

— Ого. — Иван снова обернулся и многозначительно подмигнул Лаврову: — Во как у вас далеко все зашло. А я рад, ребята, если честно.

— Не будет у меня никаких следующих женщин, — буркнул Лавров.

— Конечно, не будет, потому что если ты только попробуешь уйти налево, то я тебя убью, так и знай. И цветочек на твоем остывающем трупе оставлю. Мак обыкновенный. Вечный сон.

— Агрессивная ты какая, Лилька. Страшно даже с тобой рядом находиться, а притворялась такой доброй и мягкой. — Бунин выпучил глаза и скорчил рожу. Все рассмеялись.

Машина остановилась у входа в магазин «Мир цветов», и троица сыщиков тут же стала серьезной. По тротуару уже нетерпеливо прохаживался Егор Бакланов, лицо процессуальное, привезшее с собой постановление на обыск и задержание. Лилия Ветлицкая даже в азарте расследования никогда не нарушала закон.

Подъехала вторая машина с Лешей Зубовым и тремя молодыми сотрудниками полиции, в задачу которых входил обыск помещения. В полном молчании все зашли в магазин и проследовали к стойке заказов. Лавров подсознательно искал глазами Алю Ковалеву, но ее нигде не было видно.

— Дмитрий Валентинович на месте? — строго спросил Бакланов у испуганной девчушки за стойкой.

— Нет, в совхоз уехал, обещал к пяти вернуться. — Лиля посмотрела на настенные часы, показывавшие без двадцати пять.

— Отлично, пока осмотрим магазин, — решил Бакланов. — Зовите понятых.

Привычную процедуру Лиля практически пропускала мимо сознания. Ей было гораздо интереснее изучить необычный интерьер этого места. Она редко покупала цветы и давно здесь не была, поэтому окружающее ее пространство было непривычным. Стеклянные пирамиды, шары и кубы с цветами, современные картины в легких, словно воздушных рамах, изогнутые спинки стульев, потолочные люстры, похожие на брызги шампанского. Магазин располагался в здании девятнадцатого века, и его убранство контрастировало с каменной кладкой стен, обнаженных, лишенных привычной штукатурки, покрытых въевшейся пылью веков, и в то же время создавало неповторимую гармонию прошлого и будущего.

Все здесь было продумано до мельчайших деталей, с любовью прописано настоящим мастером, и Лиля, знавшая, что интерьером занималась Аля Ковалева, не могла не признать потрясающего таланта этой женщины, которую она никогда не видела.

Она вспомнила подаренный ей букет. Ландыш, лотос, чайная роза, василек, колокольчик, акация, чертополох и непонятный птицемлечник арабский. Ничего более гармоничного и изящного не видела Лилия Ветлицкая в своей жизни. Букет, и еще этот магазин. Ей вдруг захотелось посмотреть на убранство ковалевского дома.

Из мыслей ее вырвал резкий, какой-то горловой возглас Бакланова. Он подскочил к шкафу с резными шкатулками и расписными записными книжками, стоившими целое состояние. Чтобы купить записную книжку, Лиле нужно было работать неделю, а чтобы шкатулку — почти месяц.

Сейчас одну из таких шкатулок держал в руках мальчик-полицейский, недавно пришедший на стажировку. Вокруг нее сгрудились Бакланов, Бунин, Зубов и понятые. Вытягивая шеи, как гуси на водопое, они пялились внутрь. Лиля кивнула Лаврову, и они подошли поближе. На дне шкатулки была уложена бархатная подушечка для драгоценностей, а под ней шесть непарных сережек: крупный гвоздик — голубой топаз, окруженный россыпью мелких бриллиантов, пластмассовая сережка, символизирующая солнце, массивная серебряная серьга с северной чернью, аметист в золотом цветке, простенький золотой шарик на гнутой дужке и черная жемчужина в бриллиантовой россыпи. Это были серьги, вынутые из левого уха жертв.

Бунин длинно присвистнул.

— Да уж, на такой улов трудно было даже надеяться, — сказал он. — Теперь разговор с господином Ковалевым у нас будет более предметным, а главное — гораздо более серьезным.

У Лили неожиданно зачесались глаза, в них будто песка насыпали.

«Аллергия на цветы у меня, что ли? — уныло подумала она. — Или аллергия на известие, что убийства совершил все-таки Ковалев? Ну почему, почему, я вопреки всему не верю, что это он? У меня интуиция уснула вечным сном или, может, наоборот, проснулась».

Звякнул китайский «шум ветра», висящий над входом, и в магазин зашел Ковалев. Увидев их группу, он остановился в недоумении, которое, впрочем, тут же сменилось сильным раздражением.

— Что вам здесь надо? — отрывисто спросил, чуть ли не пролаял он. — Мы еще от прошлых убытков не восстановились, связанных с вашим злосчастным расследованием, а вы сейчас новые неприятности решили мне учинить?

Действительно, за то время, которое опергруппа была в магазине, в него пытались войти несколько покупателей, но их непреклонно выпроваживал один из молодых полицейских.

— Дмитрий Валентинович. — Бакланов прокашлялся и подошел к Ковалеву поближе, сделав знак полицейским встать у того за спиной и отрезать ему путь к возможному побегу. — Мы хотели бы с вами поговорить.

— О чем же? — Голос Ковалева был сух и надменен. Он выглядел королем, разговаривающим с непослушной челядью, и Лиля вдруг подумала, что никогда не умела вести себя с таким непоколебимым достоинством.

— Для начала о ваших взаимоотношениях с Диной Костровой, убитой несколько дней назад.

С Ковалева мигом слетел весь его лоск. Казалось, что легкое дуновение ветра от шевелящихся губ следователя разом унесло все его высокомерие. Он даже как будто стал меньше ростом.