Филипп II.

Филипп II был рьяным сторонником пунктуального исполнения всех принятых решений. Например, в 1578 г. он собственноручно подписал смертный приговор, вынесенный секретарю Хуану де Эскобедо по обвинению в государственной измене. Последний, как подозревал король, побуждал к измене ему дона Хуана Австрийского, незаконного сына Карла V, приходившегося, таким образом, единокровным братом испанскому королю.

При всей привычке короля контролировать принимаемые решения его отношение к грандам все же не было столь жестоким, как, скажем, у восточных деспотов, с которыми его часто сравнивали. Казалось бы, герцог Альба своей политикой в Нидерландах спровоцировал всенародное восстание, и война там затянулась; мало того, он не послушался совета самого Филиппа, и по всем нормам жизни восточных деспотий его должны были либо казнить, либо отправить в длительную ссылку. Однако с 1573 по 1579 г. Альба достаточно активно выступал на заседаниях различных советов в Мадриде и только в 1579 г. оказался под домашним арестом, и то потому, что разрешил своему сыну заключить брак, не вызвавший одобрения короля. Когда же в 1580 г. понадобилось совершить военное вторжение в Португалию, герцог Альба вновь был принят при дворе. Немилость его объясняется также тем, что Филипп II, изменив длительные привычки, решил на некоторое время передать дела управления государством в руки выдвинувшегося еще при Карле V канцлера в Нидерландах, бургундца по происхождению, кардинала Гранвеллы (настоящее имя Николя де Перрено). Гранвелла еще в 1567 г. был удален из Нидерландов, где вызвал всеобщее возмущение, и занимал различные посты в Италии. В 1579 г. ему исполнилось 62 года, и он был единственным из крупных государственных чиновников в Испании со времен Карла V, имевшим иностранное происхождение. С самого начала своего царствования Филиппу II пришлось столкнуться со многими сложными военно-политическими проблемами. Речь идет не только о войне с Францией, завершившейся миром в Като-Камбрези, о чем мы уже говорили. В первый же год самостоятельного правления Филипп II оказался в состоянии войны с папой Павлом IV. Дело дошло до того, что на одном из военных советов в Риме этот папа назвал испанского короля, претендовавшего на роль защитника католической веры и носившего громкий титул «католического короля», ни больше ни меньше как врагом христианства. Папа не хотел усиления его власти над Римом и Италией, тогда как Филипп II очень ревниво относился к своему влиянию на Апеннинском полуострове. Разногласия дошли до того, что Павел IV отлучил Карла V и Филиппа II от церкви и объявил о лишении Филиппа неаполитанской короны. Вскоре испанские войска под командованием Альбы и Марко Антонио Колонны заняли папские владения и стали угрожать Риму осадой.

Отлучение было снято с Карла (уже посмертно) и Филиппа в 1559 г., когда в Риме избрали папой ставленника иезуитов Пия IV, ориентировавшегося на Испанию.

Власть Филиппа II над церковью была более полной, чем над каким-либо другим учреждением в Испании. Испанская церковь приобрела почти полную независимость от Рима, в отличие от многих других стран Европы, без политических потрясений и конфликтов. В октябре 1572 г. папа римский утратил юрисдикцию на Пиренейском полуострове, и хозяином положения стала корона. Это опровергает мнение ряда биографов Филиппа II, утверждавших, что политика испанского короля полностью соответствовала его религиозности. Набожность вообще была свойственна испанцам того времени. Сам же Филипп рассматривал религию как чрезвычайно важную область жизни, которую нельзя оставлять во власти папы. Он боялся, что распространение Реформации и ересей будет угрожать целостности его владений, и поэтому стремился искоренить их на подвластных территориях. Его главным желанием было превращение испанской монархии в неприступную крепость, о которую бы разбивались волны лжеучений, заполнявших Европу.

Филиппа II сильно угнетала проблема престолонаследия. Его первенец, дон Карлос, сын португальской принцессы Марии, родился очень слабым ребенком. В юности его отличали раздражительность, тяжелый характер и полная непригодность к умственным занятиям. Тем не менее это не помешало немецкому императору Максимилиану II, приходившемуся испанскому королю кузеном, начать переговоры о браке между доном Карлосом и своей дочерью Анной. Габсбурги с помощью австро-испанских браков хотели сохранить династию и союз. Однако этот брак не осуществился. Герцог Альба в 1562 г. говорил: «Отсутствие здоровья у принца вместе с другими недостатками, как телесными, так и умственными, делают Его Высочество менее зрелым, чем это полагается ему по возрасту». Инфант легко приходил в бешенство по ничтожнейшему поводу, пытался нанести ранения кардиналу Эспиносе и герцогу Альбе. В приступе то ли озлобления, то ли ненависти к отцу он выразил симпатии к нидерландским повстанцам. Легенда о его любви к мачехе Елизавете Валуа появилась значительно позже и, в общем-то, не соответствует действительности, хотя и вдохновила немецкого поэта Фридриха Шиллера на создание прекрасной драмы, а итальянского композитора Джузеппе Верди — замечательной оперы.

Как бы то ни было, состояние дона Карлоса становилось все более опасным. В конце концов, Филипп II решил арестовать сына. В одиннадцать часов вечера 18 ноября 1568 г. странная процессия в составе короля, герцога Ферии, советника Луи Гомеса и других членов Королевского совета прошествовала в спальню двадцатитрехлетнего инфанта. Как только открылась дверь, министры бросились вперед и схватили кинжал и аркебуз, которые дон Карлос всегда хранил рядом с кроватью. После этого Филипп II заявил, что должен вести себя по отношению к инфанту не как отец, а как король. С тех пор дона Карлоса никто не видел. Поступок короля открыто осуждался его подданными, поскольку инфант, каковы бы ни были его поведение и характер, не совершил никакого преступления, и действия короля по отношению к нему были слишком суровы. Сам Филипп II впоследствии так оправдывался: «Это не было наказание, иначе оно имело бы свою цель, но я потерял всякую надежду увидеть моего сына в здравом рассудке». Однако не стремился ли Филипп II, прежде всего, убрать слабоумного и непригодного к государственному управлению наследника? Елизавета Валуа была молода и еще могла родить ему сына. Для Филиппа это был действительно чрезвычайно важный вопрос, ибо зачем еще он тратил столько усилий, стремясь сохранить целостность подвластных ему территорий? Однако в конечном итоге желание короля иметь наследника престола, который мог бы продолжить его дело, так и не исполнилось. Родившийся 14 июня 1578 г. сын Филипп (будущий король Филипп III) оказался ограниченным и неспособным человеком, за которого фактически правил его фаворит герцог Лерма. О втором своем сыне Филипп II говорил так: «Господь Бог, который дал мне столько владений, отказал в сыне, способном управлять ими. Боюсь, что им самим будут управлять другие!» Непреклонную жестокость проявил Филипп II при подавлении восстания морисков. Так называлось арабо-берберское население, оставшееся в Испании после падения Гранадского эмирата в 1492 г. и насильственно обращенное в христианство, но в большинстве тайно продолжавшее исповедовать ислам. Во время восстания комунерос (городских коммун) в 1520–1521 гг. мориски остались на стороне Карла V, и поэтому их не трогали, но во второй половине 60-х гг. XVI в. Филипп II начал опасаться, что они могут стать союзниками турок, и мориски подверглись жестоким преследованиям. Им запрещалось исповедовать ислам, пользоваться арабским языком и иметь арабские имена, носить старинные одежды, придерживаться своих обычаев. Поскольку королевские чиновники злоупотребляли своей властью в этом отношении, те подняли восстание. По сути дела, подавление морисков было продолжением Реконкисты, но со стороны испанского правительства репрессии имели жестокий и несправедливый характер. Испанскому дворянству были нужны земли, которые они занимали, и религиозные преследования, очевидно, были с этим тесно связаны. Выступления морисков таили в себе большую опасность для монархии, поскольку в Андалусии, где в основном проживало арабо-берберское население, находилось мало войск, а морискам могли оказать помощь берберы, алжирцы и даже турки. Восстание продолжалось три года (1568–1570) и лишь после значительных усилий королевской власти, сумевшей собрать большое войско, пошло на убыль.