– Да мне и не нужно ничего знать, – напоследок ещё раз глянул на Якова, потом на меня. – Мы ещё поговорим, Мира, – сказал и оставил меня с Серебряковым.

Букет жёг руку куда сильнее стаканчика. Теперь немой поединок шёл уже между мной и Яковом. Он сжал челюсти, я прислонила к себе букет. Ещё минуту назад сама хотела кинуть его в урну, теперь же не могла заставить себя сделать это. Казалось, подчинюсь, и это будет похоже на поднятый белый флаг.

– Собери Майю, – вместо того, чтобы снова сказать про цветы, наконец выговорил Яков.

– У неё тренировка, – возразила. Сама же почувствовала страх куда более сильный, чем в момент, когда увидела его, входящего в школу.

Неужели он решил запретить ей занятия? Из-за меня? Из-за этих дурацких гербер и Стаса?!

– Майя не имеет ко всему этому никакого отношения, Яков, – я заставила себя сделать шаг к нему.

– Собери Майю, – повторил он тоном, от которого у меня не просто выступили мурашки – всё внутри похолодело. – На сегодня её тренировка окончена. Через час мы должны быть дома, – опять посмотрел на цветы с неприкрытым презрением. – И избавься от этого, Мирослава.

– А ещё я… – с момента, как мы отъехали от центра, Майя не умолкала. – Пап, – потянула отца за рукав. – Пап, ты меня слушаешь?

Он не слушал. Сидел у дверцы с противоположной от меня стороны. Майя возилась между нами. Герберы, которые я так и не выбросила, лежали у меня на коленях. Я хотела оставить цветы в раздевалке. Действительно хотела, но Майя не дала. Крупные яркие «ромашки» вызвали у неё восторг, и она сама забрала их. Я не противилась. Только когда мы вышли из школы, с вопросом посмотрела на Якова, ожидая, что он сделает.

– Майя, – понимая, что Серебряков вот-вот взорвётся, попыталась я угомонить малышку. – Давай ты расскажешь папе всё за ужином, хорошо?

– Почему за ужином? – она сразу же развернулась ко мне. – Я хочу сейчас рассказать.

– Папе нужно подумать о делах, – я приобняла её, притягивая ближе к себе. Искоса посмотрела на Якова. – Ты его отвлекаешь. Посиди тихонько.

Что случилось, Яков мне так и не сказал. За него это сделал Руслан, и мне стало ясно, к чему такая спешка. В ближайшее время в дом должны были прийти представители органов опеки. До первого слушания дела об опеке над Майей оставалось всего-ничего: считанные дни.

– Хорошо, что Майя начала заниматься, – осторожно сказала я, обращаясь к Якову. Тишина была слишком гнетущей, нужно было разбавить её.

Серебряков оторвал взгляд от окна и посмотрел на меня. Мне сразу стало ясно – зол он даже не как чёрт. Внутри него бушевал ураган, вырваться из-под контроля который мог в любое мгновение. И причиной этому была далеко не его бывшая жена. Рукой я случайно задела герберы. Наверное, было бы лучше, если бы я действительно оставила их. Первое желание сделать вопреки уступило место здравому смыслу. С другой стороны, это всего лишь цветы. А Яков… Яков так и не ответил мне на вопрос «что дальше».

– У Майи прекрасные условия, Яков, – снова нарушила я тишину. – Личный педиатр, своя комната. И я тебе говорю: большой плюс, что теперь она ходит на тренировки.

– Ты помнишь, что должна быть идеальной женой? – только и выговорил он в ответ. И в этом «идеальной женой» было куда больше не относящегося к Майе.

Я снова отругала себя за букет. Если бы знала, почему он приехал, не стала бы нагнетать, но разве кто-то удосужился поставить меня в известность?! Стас, будь он неладен! Из всех моментов он выбрал самый неподходящий. Я присмотрелась к Якову, внезапно поняв, что он выглядит разгневанным, но не… не удивлённым.

– Ты знал о Стасе, – поняла я. Угрызения совести мгновенно пропали. – И давно ты…

Неожиданно мы начали тормозить. Поворот на ведущую к дому дорогу только что остался позади. Кроме следующей впереди нас машины сопровождения на дороге не было больше никого. Я вдруг увидела блеск фар.

– Что за… – услышала я голос Руслана прежде, чем меня оглушил хлопок.

Вспышка, шум, гул в ушах. Крик, посыпавшиеся под ноги цветы…

Не помня себя, я схватила Майю, пытаясь заслонить её. Машину подбросило, нас с ней швырнуло в сторону. Яков… Я почувствовала тяжесть его тела, вдохнула запах, смешавшийся со всеми остальными. Как я Майю, он закрывал собой меня.

– Папа! – её крик резанул сознание, в воздухе завоняло запахом жжёной резины, тормоза визжали так громко, что это сводило с ума. – Папа! – Майя заплакала у меня в руках, а я так и продолжала прижимать её. – Папочка, папа…

Глава 38

Мирослава

– Вы в порядке?

Я даже не поняла, на самом деле слышу голос Якова, или мне это только кажется. Инстинктивно прижала к себе рыдающую Майю и прошептала что-то невразумительное. Почувствовала, как нечто сильное пытается отнять её у меня, и обхватила крепче. Только спустя секунду до меня дошло, что сильное – Яков.

– Папочка, – малышка буквально заходилась истерикой. Позабыв обо мне, она прижалась к отцу. – Папочка, мне страшно! Папочка, не… не от-отдавай меня…

Я подавила рвущийся из груди всхлип, прижала ладонь ко рту. Впереди клубился дым, сопровождавшую нас машину раскурочило и развернуло так, что она стояла посреди дороги.

– Не выходить, – рявкнул Руслан.

Я увидела пистолет в руках сидевшего рядом с ним на месте пассажира охранника. С ужасом смотрела на дорогу и не понимала, что происходит. Вернее… Понимала, но не могла принять то, что и сама я часть этого. Шины нашего внедорожника опять взвизгнули, из-под колёс полетела грязь, камни ударились о заднее стекло. Не разворачиваясь, Руслан дал задний ход, то и дело глядя в зеркало заднего вида.

– Но там… – попыталась было возразить я. Вместо голоса прозвучал изломанный истеричный сип. – Надо же п-помочь…

Почувствовала, как Яков прижимает меня к себе, и взвыла раненым зверем. Только что слёз почти не было, и вдруг они хлынули неудержимым потоком. Вторая машина оставалась всё дальше, Майя не унималась,