Это были последние слова, после которых Аделина закрыла дверь в свою спальню. Хотелось забраться под одеяло и поскулить как побитый зверёк, выплакаться, но нет – перед глазами возник образ дочери. Встряхнувшись, подняла выше голову и направилась в ванную.

Первыми в спальню впустили Бэттину с Софи на руках и Аньезу. Аделинав этот момент потрясённо разглядывала себя в зеркале, затем медленно обернулась под восхищённый вздох женщин:

– Аделина… – выдохнула Бэттина.

– Ох, искристые! – вторила ей Аньеза.

Модистка, поправив складки платья, при этом довольно улыбаясь, отошла от Аделины:

– Да, прекрасно! Великолепно смотрится! Вот это ваш фасон!

За три импульса Аделина искупалась, над её волосами поработал парикмахер, от чего сейчас они переливались, словно сама тьма осыпала их звёздной пылью, и были уложены в причёску, оставляя основной каскад волос струиться тяжёлым полотном по спине. Целитель-маскировщик поработал над кожей, оживил лицо красками, выделив её серые глаза и придав яркости губам. И сейчас глаза действительно сияли, обрамлённые густым веером ресниц, а губы манили алым цветом. Но самым важным для Адель было то, что ему удалось каким-то волшебным образом добиться фактически полной маскировки её шрамов!

Платье же было великолепным! На удивление Аделины модистка обошлась без корсета, который был неотъемлемой частью нарядов дам Алазии, и завысила линию талии.

Она была права – после родов, фигура Адель претерпела небольшие изменения – бёдра стали немного шире, а грудь после кормления дочери – больше. Но Адель до этого не особо обращала внимания на свою фигуру. У неё была одна цель в жизни – обеспечить себе и Софи безбедное существование и, причём только собственным трудом, а не за счёт замужества, поэтому и за модными новинками, нарядами Адель не следила.

Сейчас же завышенная линия талии подчеркнула прекрасную форму и шикарный размер груди. А благодаря глубокому декольте, основной акцент образа расположился непосредственно на лифе изделия. Снизу же ткань, задрапированная в складки, свободно спадала до самого пола скрывая объём бёдер. Сверху насыщенно-синего цвета, ткань градиентом перетекала в тёмно-синий к низу. Украшено было только по самому подолу переливающимися каплями хрусталя и завершали образ перчатки по локоть, также усыпанные хрустальной крошкой у основания.

Прижав ладонь ко рту, Бэттина всхлипнула:

– Какая же ты у нас красивая девочка!

– Спасибо, Бэтти! – выдохнула Адель, поморгав, чтобы самой не расплакаться. Она чувствовала себя как в волшебной сказке, когда добрая волшебница превратила гадкую зверушку в принцессу.

– Так! Только не реветь! – окрик модистки встряхнул женщин, и все, удивлённо переглянувшись, улыбнулись тепло друг другу. – Остались только украшения, но о них уже позаботился ваш муж, герцогиня, – модистка с улыбкой легонько подтолкнула Адель в спину по направлению к выходу.

Подойдя к Бэттине, Адель поцеловала Софи, и после этого вышла в гостиную своих покоев, где её ожидал Леандор.

Мужчина обернулся, и они оба застыли, буквально поедая глазами друг друга. Леандор был в тёмно-синем костюме с золотой вышивкой по краям фрака и фалдам рукавов. Фрак, облегая его фигуру, выгодно подчеркнул мощный разворот плеч, как и брюки прямого кроя с широким поясом акцентировали внимание на узких бёдрах и прекрасно сидели на длинных ногах. Он выглядел стильно, изыскано и Аделина сейчас порадовалась тому, что целитель, парикмахер и модистка поработали над её внешностью, и она не будет чувствовать себя на его фоне серой, страшненькой мышью.

– Дели, – хрипло выдохнул Леандор, пробегая глазами по её фигуре и не в силах отвести взгляд.

Всё в ней было прекрасно – и глаза, что сейчас сияли серебристыми звёздами, и алые губы, что так трепетно приоткрылись, и платье, идеально обрисовавшее все изгибы, но её грудь… Леандор, с трудом переместив взгляд выше, всё же смог продолжить:

– Ты восхитительна!

– Благодарю, – прошептала Адель.

Они так и стояли бы дальше, если бы не стук в дверь и извещение дворецкого о том, что подошло время отбытия. Леандор прошёл к столику и, взяв в руки футляр, направился к Аделине:

– Позволь мне… это украшения рода лос-Тиаз и… – не закончив, Леандор открыл футляр. На мягком бархате покоилось ожерелье потрясающей красоты. Большой жёлтый алмаз в центре композиции переливался, сияя внутренним огнём. Он был подвешен на чёрную золотую нить в форме рунических переплетений.

– Имя этого кристалла – «Путеводная звезда тьмы», – проговорил Леандор. Взял ожерелье и, вскинув взгляд, спросил, – ты позволишь?

Аделина только молча кивнула, приподнимая волосы. Она замерла в тот момент, когда на кожу лёг холодный металл, а в ложбинку груди опустился камень, остужая кожу, рассыпая вокруг чувствительные мурашки.

Но все эти ощущения меркли на фоне мимолётных прикосновений тёплых пальцев Леандора в тот момент, когда он надевал ожерелье, застёгивал его, при этом дыша рвано, часто. У Аделины чуть не подкосились ноги от трепетного волнения.

Отойдя вновь к столику, Леандор взял ещё один футляр, достал браслет дополняющий ожерелье и после кивка Адель на его вопрос: «Позволишь?», застегнул его на запястье Адель. В третьем футляре были длинные серьги того же комплекта и с меньшими камнями, которые Адель вдела в уши сама.

– Позвольте вам напомнить о времени, – в очередной раз вторгся в их переплетенье взглядов дворецкий.

Портал вывел Аделину и Леандора сразу в королевский дворец. Судорожно сжимая локоть теперь мужа, Аделина прилагала безумное усилие, чтобы не выдать хотя бы на лице своего волнения.

Положив ладонь на вцепившиеся в его рукав пальцы Аделины, Леандор повернув голову, тихо проговорил:

– Всё будет хорошо. Всего лишь представят тебя, один танец и…

– Танец? – вскинула на Леандора испуганный взгляд Аделина, едва не запутавшись в подоле платья.

Они уже вышли из портального зала и сейчас следовали за гвардейцем к бальному залу.

– Всего лишь один танец, Дели, – мягко сжав её ладонь, попытался успокоить Аделину, но она, прикусив губу, отвернулась.

Роскошь дворца поражала своим великолепием. Может раньше Адель с удовольствием, любопытством и восхищением рассматривала бы его, но не в этот раз.

Вспомнился первый и единственный её визит сюда. Тогда матушка привезла её на бал дебютанток. Это было неприятное воспоминание, потому как на тот момент Адель едва исполнилось шестнадцать колод. Глупая, наивная девчонка, верившая в сказку. И вот, выросшую вдали от столицы в пансионе для девиц среднего сословия Адель, окунули в светскую жизнь высшей аристократии с головой. Она тогда столкнулась с брезгливыми, надменными взглядами других дебютанток и их родительниц, злыми, подчас на грани оскорблений, шепотками и колкостями. Но всё это меркло на фоне меркантильности матери. Она сразу отвадила решивших пригласить на танец юную Адель первых двух молодых людей, подбирая ей в пару состоятельных, но при этом пожилых мужчин.