Пизон, уже слишком пьяный, выслушал слова наставления, стараясь постичь их смысл. Потом кивнул. Оказаться виновным в гибели такого друга, как Вителлий, – это хуже, гораздо хуже всех текущих неприятностей. Он и нынешние ночные кошмары соглашался встречать только в компании с Бахусом, который, кстати сказать, не лучшим образом справлялся со своими обязанностями и страшных видений не отгонял.

– Ладно. Останавливаюсь.

– Вот и молодец. – Вителлий по-братски обнял друга за плечи. – Ну что, пойдем домой?

Провожаемые сердитым взглядом Сироны, они начали пробираться между столиками к выходу. Им оставалось не более дюжины шагов, когда дверь распахнулась настежь и на пороге появился легионер. Увидев своих товарищей – компанию солдат за столом в центре зала, – он громко крикнул:

– Отправляемся за Рейн, братья!

Разговоры прекратились. Легионеры уставились на него. Немного озадаченный, солдат повторил свои слова. Наступила полная тишина. Воодушевленные предоставленной возможностью, музыканты заиграли веселую мелодию, но на них тут же зашикали.

– Говори всё! – потребовал Пизон. – Какие новости ты принес?

– Германик говорит, что погода слишком хороша и упускать такую возможность нельзя. Мы должны внезапно напасть на врага. – Зал отозвался на новость с недоумением и удивлением; начинать боевые действия после уборки урожая – о таком большинство присутствующих слышали впервые. – Большинство частей из четырех… – здесь солдат замялся, не желая произносить слово «мятежных», и решил заменить его, – местных легионов и столько же вспомогательных сил союзников. Выступаем, когда прибудут войска из Ара Убиорум, через три-четыре дня.

– Убей германскую мразь! Убей!

Пизон не заметил, кто первым бросил клич, который поддержали с неистовой яростью люди, жаждущие настоящего дела. В мгновение ока все посетители таверны объединились в громком боевом кличе:

– Убей! Убей! Убей!

Крик преследовал приятелей и на улице. Они слышали его даже в конце главной улицы викуса, где такой же клич несся навстречу им из других питейных заведений поселка. Группа солдат, шагавшая впереди Вителлия с Пизоном, нараспев кричала:

– Германик! Германик!

Пизон чувствовал, как с каждым шагом дурное настроение покидает его. Немного погодя он обратился к Вителлию:

– Ты чувствуешь?

Тот вопросительно посмотрел на друга.

– Не знаю, как объяснить, но воздух… Дышится легче.

Вителлий бросил взгляд вдоль улицы, оглянулся назад. Повсюду радостно вопили легионеры, многие хором выкрикивали: «Германик!» или «Убей!», слышались возгласы: «Отомстим за Вара!» Многие молились вслух, благодаря богов, пославших им такого предводителя, как Германик.

– Да, – сказал Вителлий и улыбнулся. – Я понимаю, о чем ты.

– Общий враг – как раз то, что нам нужно, – изрек Пизон, хлопая друга по спине.

Жизнь вновь обрела какой-то смысл.

После объявления, сделанного Германиком, прошло десять дней; на огромный временный лагерь, устроенный в тридцати милях к востоку от Рейна, опустилась ночь. Тулл находился в своей палатке; Дегмар и Фенестела сидели рядом. Напротив расположились Пизон, Вителлий и еще два старых солдата Тулла из Восемнадцатого – Сакса и Метилий.

Пизон с Вителлием смотрели на командира выжидающе. Сакса и Метилий выглядели озадаченно. После того как Тулл перестал быть их центурионом, они видели его и своих бывших боевых товарищей от случая к случаю. Армейская жизнь вообще не располагает к посиделкам. Сакса напоминал медведя с густой каштановой гривой. Метилий был сухопар, лицо имел худое и веселое, и создавалось впечатление, что он не может быть сильным бойцом. Верно, однако, было противоположное.

Повышение Тулла в должности и заново обретенное уважение в командирских кругах позволили договориться о переводе в его центурию Саксы и Метилия. Он надеялся, что узы, связавшие их в Восемнадцатом, не ослабли, потому что собирался обратиться к ним с просьбой, которая противоречила всему, во что они верили и за что сражались. Фенестела, уже знавший все, был за, в согласии Пизона и Вителлия Тулл практически не сомневался, но в отношении Саксы и Метилия уверен не был.

– Вы, должно быть, раздумываете, зачем я вас собрал, – начал он. Все четыре легионера кивнули в знак согласия. – Я скажу, но вы должны поклясться, что никогда не станете говорить об этой встрече, кроме как друг с другом. Я хочу сказать, что если вы не готовы принять такую клятву, то должны сейчас же уйти.

Легионеры растерянно переглянулись, но остались на местах. Через несколько секунд они уже принесли требуемую клятву.

Несколько успокоившись, Тулл начал:

– Вы помните Дегмара? – Вопрос был обращен к Саксе и Метилию, потому что Пизон с Вителлием видели германца каждый день.

– Да, центурион, – ответил Сакса, кивнув Дегмару, как равному. – Это он вывел нас к Ализо.

– Правильно. Если б не Дегмар, наши кости были бы сейчас разбросаны по лесу, как кости многих бывших товарищей.

– Ты марс, так ведь? – напрямую спросил Метилий у Дегмара.

– Так, – гордо ответил тот.

– Полагаю, это отчасти объясняет, почему мы здесь, центурион, – заметил Метилий, проницательно глядя на Тулла.

– Я помню, насколько ты сообразителен, – усмехнулся Тулл. – Все мы знаем, что случится завтра. – Лицо Дегмара исказилось судорогой, и центурион возблагодарил богов за то, что еще в день отправления из Ветеры догадался приставить к нему двух воинов.

Цель войска Германика – поселения марсов, разбросанные в радиусе пяти миль – располагалась по другую сторону обширного леса, на расстоянии быстрого перехода. Разведчики Цецины, две когорты легковооруженных воинов из союзных племен, на закате отправились в лес для поиска проходов. Остальные силы должны были выступить на рассвете и сразу двигаться к поселкам. Приказ звучал жестоко: не щадить никого – ни мужчин, ни женщин, ни детей. По завершении резни всю местность следовало предать огню и мечу. Германик распорядился, чтобы от племени марсов по возможности не осталось и следа.

– Мы никогда не сможем полностью расплатиться с Дегмаром, – продолжал Тулл. – Однако сегодня ночью я хочу хотя бы частично погасить свой долг. Мы втроем, – он указал на германца и Фенестелу, – собираемся найти его семью. Потом мы поможем им спастись и вернемся в расположение наших войск до рассвета.

Выражение лиц четырех легионеров на протяжении краткого выступления центуриона менялось от недоверчивого до ошеломленного.

Первым овладел собой Пизон:

– Как ты выйдешь из лагеря, центурион?

Тулл подмигнул ему.

– Нельзя во всем полагаться на вспомогательные войска, Ализо, – сказал я одному из трибунов. – Он дал мне разрешение произвести разведку местности. – Взгляд центуриона пробежал по лицам товарищей. – Я не могу просто приказать вам следовать за мной. Вместо этого прошу вспомнить, что сделал Дегмар для каждого из нас пять лет назад, Ализо и, исходя из этого, принять решение.