— Покажи ванну, — Аркадий что-то ел и, судя по чмокающим звукам, оно было вкусным.

— Пойдем! — сонно позвал Шафкат. Видимо, теперь, когда он наконец-то нас дождался, его стала одолевать сонливость.

Маленькое чудо все же случилось — в ванной стоял самый настоящий пятидесятилитровый электрический бак, и термометр на нем показывал целых шестьдесят градусов.

— Полотенце, бритвенный станок, шампунь, извини, крема после бритья нет, только одеколон.

— Сойдет…

— И как покушаете, сразу фотки сделаем, а то поутру закрутимся, как бы впопыхах не забыть, хорошо? — предложил гостеприимный хозяин.

— Да, обязательно, — ну разве мог я ему отказать в такой маленькой просьбе?

— Вот и отлично, — и довольный Шафкат поспешил вернуться на кухню.

К моему удивлению, полотенце оказалось абсолютно чистым, бритвенный станок новым, а одежда, любезно предоставленная Шафиком, пришлась почти впору. Когда же, зайдя на кухню, я не увидел привычной картины разгромленной Помпеи, представленного в жилых комнатах, меня едва не хватил шок. И в самом деле, на восьми квадратных метрах отдельно взятой площади царила идеальная чистота, ну… почти идеальная… Надо ли говорить, что поданная еда оказалась удивительно вкусной?

— Теперь постарайся сделать лицо не таким серьезным, — командовал Шафкат, вертясь вокруг меня с фотоаппаратом. — Улыбнись, что ли, а то выглядишь… в гроб краше кладут.

— А на стену ничего белого повесить не следует, простыню, например? — фотообои за моей спиной выглядели, конечно, красиво — над голубым водопадом высился изумрудного цвета лес, но боюсь, моему понятию фона к фотографии на паспорт они соответствовали как-то не очень.

— Ты на эту ерунду не смотри, ты сейчас больше за свое лицо беспокойся, — вмешался наблюдавший за процессом съемки Аркашка.

— Фон мы потом фотошопом поправим, — объяснил Шафкат, делая все новые и новые кадры. — Вот-вот, этот вроде бы подойдет. Давай еще парочку, и достаточно.

Сделал он еще кадров десять. После чего мне выдали чистое постельное белье и разместили на небольшом диванчике в той же самой спальной комнате.

Улеглись и уснули быстро.

Утром никто меня не спешил будить, никто не тряс за плечо, никто не орал «быстрее». Одним словом, никто никуда не торопился. Почему это обстояло так, я понял, когда, проснувшись, увидел, что оба хозяина квартиры еще спят. Я встал, подошел к окну и отдернул тяжелую штору. Вид не радовал — город не процветал, это факт. Во многих квартирах соседних домов оказались выбиты стекла, асфальт зиял выбоинами, общественный транспорт, наверное, отсутствовал и, смотря на легковые машины, время от времени проезжавшие по улицам, оживленным местное дорожное движение назвать было нельзя. Пешеходы наблюдались, но в небольших количествах. Можно было бы предположить, что граждане города все на работе, если бы не фермы каркаса, оставшиеся от корпусов некогда большого градообразующего завода.

— Доброе утро! — Аркашка стремительно просвистел в сторону туалета.

— Утро доброе, — улыбнулся я, продолжая всматриваться в несуетную жизнь умирающего городка.

— Утро доброе, — с трудом разлепив глаза, процедил разбуженный нашими приветствиями Шафкат, — кушать будете?

Видимо, он здесь был главным поваром.

— Чуть позже, — мне почему-то не хотелось причинять ему неудобства.

— Тогда ладно, — Шафкат закрыл глаза и вновь погрузился в сон. Когда он проснулся, мы с Аркадием, успев уже слегка перекусить котлетками с картошкой и выпить по чашечке кофе, сидели за столом перед огромным монитором, и он, колдуя над клавиатурой, пытался выловить в Инете мои персональные данные. Точнее, лично мои персональные данные я дал Аркадию сам, а теперь требовалось выловить из баз данных «персональные» цифры моих отданных врагам паспортов.

— А сейчас мы сделаем вот так, — Аркадий в очередной раз склонился над клавиатурой, быстро-быстро бегая по ней пальцами. — Вот… еще чуть-чуть, ага, ага… опаньки, знакомьтесь: Ефтеев Николай Михайлович, одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, паспорт серия… номер… выдан отделом УФМС по… области. А вот и заграничный… — Аркадий разулыбался, когда на экране высветились данные моего загранпаспорта. — Сейчас мы все это скачаем, сбросим на флешку и отдадим Шафику, а к вечеру у нас будут готовы два паспорта, все, как положено. Не докопаешься. Специально проверять будут — не сразу разберутся. Так что можешь пользоваться ими как собственными.

— И как у вас дела? — в комнату заглянул Шафкат.

— Файлы скачаны, можно печатать, — обрадовал его непризнанный компьютерный гений.

— Тогда я быстро, вот только перекушу, переоденусь и займусь, — затараторил Шафкат, быстрыми движениями вытирая мокрые после мытья волосы.

— Да не спеши, времени у тебя полно, Михалыч может еще ночь у нас ночевать, а рано утречком к поезду.

— А почему не самолетом? — ляпнув, я поняв, что совсем обнаглел — не потратив ни копейки, я требовал нечто более дорогостоящее. — Пардон, как говорится, чужие деньги — чужие решения.

— Да при чем здесь деньги? — Аркаша даже обиделся. — Паспорта мы тебе, конечно, сделаем качественные, но лишний раз рисковать не хочется, а на самолет проверка посерьезнее. Мало ли.

— Понял. Вопрос снят, — я поднял вверх руки, признавая свое поражение.

Шафкат смылся на кухню, а мы в комнате снова остались одни. Аркашка скинул данные паспортов на флешку, положил ее на край стола и, крутанувшись на своем стуле, повернулся ко мне лицом. Я же последние десять минут сидел в кресле-качалке и медленно покачивался.

— А не забить ли нам косячок? — Аркадий, довольный собой, встал из-за стола и до хруста в суставах потянулся. — Так сказать, по этому поводу.

— Не курю, — машинально ответил я и только тогда сообразил, о чем идет речь.

— Да ты что, сам тоже? Ты же говорил…

— Да ладно тебе, — отмахнулся Аркадий. — Подумаешь, пыхну раз-другой. Это же чарс, он все равно, что просто сигареты, к этому не привыкаешь.

Я только покачал головой, спорить с ним не хотелось. «Может и не привыкнешь, но на другие наркотики перейдешь с легкостью. — Мысли понеслись дальше. — А может, Аркадий в чем-то прав? Вот сдохнет он от передоза или просто сдохнет года через два-три, как сдыхают все подсевшие на дурь, и будет одной гадиной, распространяющей заразу, меньше? Нет, если бы все было так просто! Сдохнет Аркаша — появится Паша, перемрут одни наркоманы, появятся другие, другие втянут третьих и так до бесконечности. И главное, что все это будут ЛЮДИ, обычные люди, которые при других обстоятельствах всю свою долгую жизнь были бы врачами, учителями, учеными, рабочими и доярками. Теми, кто создает, а не транжирит… Что мне до этого шарящего по ящикам стола в поисках затерявшегося кусочка дури наркодилера? Мне нет до него абсолютно никакого дела, а вот двадцатипятилетнего парня Аркашу почему-то стало жаль». А он наконец-то нашел заветный катышек…