Мне бы закрыть глаза, погрузиться во тьму и ничего этого не видеть. Но я смотрю во все глаза, боясь упустить любой момент. От очередного удара голова Ярослава мотнулась в мою сторону, и он мне улыбнулся и подмигнул. Я не поверила своим глазам. У меня точно была галлюцинация. Я даже зажмурилась и потрясла головой. Но когда открыла глаза, то поняла, что это не видение. Яр молниеносно пришел в себя, выпрямился и повалил расслабившегося и уверенного соперника на пол. Он сел на него сверху и начал наносить яростные удары по уродливой голове. Впервые за весь бой я испытала облегчение и злость на Ярослава. Он специально позволял себя бить, тем самым выматывая соперника, заставляя потерять бдительность.

На моих глазах жестоко избивали человека. Это делал мужчина, которого я люблю. Он действовал с яростью и особой жесткостью, буквально пытаясь убить соперника. Наверное, я очень плохой человек, но в этот момент я не испытывала ужаса. Я радовалась, что мой зверь выиграет и не позволит никому меня отдать.

Но радовалась я недолго. Монах вошел в раж. Точнее, на месте моего любимого возник Монах. С горящими звериными глазами и присущей жестокостью убийцы. После того как мужик со шрамом обессилел и перестал сопротивляться, Яр превратил его лицо в кровавое месиво. А потом, заставил его подняться на ноги, схватив за шиворот. Монах обошел его сзади, обхватил шею всей рукой, сжимая ее в захвате настолько сильно, что его соперник начал медленно задыхаться и пытаться бить рукой по его торсу в знак того, что сдается. Бой выигран. Но Монах не отпускал задыхающегося, дергающегося соперника. Он продолжал медленно перекрывать ему кислород, и с триумфом смотрел на мужчин, затеявших этот бой. Мне стало страшно. Я не могла смотреть на то, как Ярослав убивает. Я взглядом молила его не делать этого. Я мотала головой и повторяла пересохшими губами «не надо». Но Яр не видел меня. Он играл с жертвой. Казалось, если он сделает рывок, то свернет мужику шею. Он смотрел на Ваху бездонными звериными глазами, полными агрессии и жажды убивать.

— Все, все, я признаю поражение, — нервно задергался лысый толстяк. — Ваха, прикажи ему отпустить.

— Уверен, что тебе нужен этот ни на что не способный кусок мяса? — ухмыляется Ваха, продолжая спокойно попивать коньяк и смотреть на то, как Монах убивает.

— С этим дерьмом я сам разберусь. Бл*дь, останови своего зверя, он сейчас свернет ему шею!

— Пожалуйста. Остановите его, — задыхаясь, дрожащими от ужаса губами проговариваю я.

— Ну ладно, скажи спасибо девочке. Не могу отказать женщине в ее просьбе, — к Вахе вновь возвращается наигранная любезность.

— Яр, отпусти этот кусок дерьма! — четко отдает команду, но Ярослав не спешит.

— Яр… Пожалуйста… Не надо… — задыхаясь, глотая слезы, прошу я. Мне кажется, что я не имею права плакать. Не могу показывать свои слезы вот этим жестким, циничным, безжалостным монстрам, которые возомнили, что могут вершить судьбы. Услышав мой надрывный голос, Яр все же перевел на меня мертвый пугающий взгляд. Я всхлипнула и вновь зажала рот рукой, чтобы не завопить. Он закрыл глаза, и отпустил свою жертву. Мужик со шрамом просто рухнул на сцену, не подавая признаков жизни. А Яр сплюнул кровь, утер тыльной стороной ладони разбитые губы и спустился вниз. Он прошел мимо охраны, которая кинулась откачивать окровавленное тело. Спокойно миновал Ваху и лысого мужика, который шарахнулся от него в сторону. Дошел до меня, протянул мне руку с потеками крови и рывком притянул к себе. А я всматривалась в его лицо, и мне все труднее удавалось сдерживать слезы.

Ярослав был бледным. Очень бледным. Он тяжело дышал, а его сердце стучало настолько громко, что я чувствовала его биение.

— Ну что же. Я знал, что ты меня не подведешь. Даю тебе неделю на восстановление. А потом мы обсудим с тобой то дело, о котором говорили сегодня, будничным тоном произносит Ваха. — На входе тебя ждет машина. Мой водитель отвезет вас домой, — я выдохнула с облегчением, уткнулась Ярославу в шею, чувствуя, как бешено пульсирует его сонная артерия.

— Сами доедем, — хрипло выдал он, немного отстранил меня, осмотрел всю с ног до головы, будто убеждаясь, что со мной все в порядке. Потом обвил мою талию и быстро повел к выходу из этого чертового здания.

Всю дорогу домой я смотрела на Ярослава и с трудом сдерживала слезы. Мне казалось, я не имела права расплакаться тогда, когда ему вдвойне хуже. Он вел машину, смотрел на дорогу, сжимая челюсть, и стискивал руль подрагивающими руками. Ярослав превышал скорость, маневрируя среди потока попутных машин, и не говорил ни слова. А я посмотрела на его окровавленную руку, на запекшуюся на губах кровь, протянула к нему руку и тут же отдернула ее, потому что он отшатнулся от меня.

— Не надо, не трогай меня, — его холодный отрешенный тон пугает. В машине повисает давящее напряжение. Словно мы отдались друг от друга на тысячу километров. Когда мы выехали на свободную ночную трассу, Ярослав закурил и прибавил скорость. Страх и шок начали отпускать и меня начало бесконтрольно трясти. Всю дорогу я обнимала себя руками и пыталась не обращать внимания на раненого Ярослава. Он резко затормозил на стоянке, отпустил руль, откинулся на спинку сидения и потер руками лицо.

— Ярослав…, — я не успела договорить. Он вышел из машины, даже не посмотрев в мою сторону. Я видела, что ему плохо, очень плохо, и он не привык делиться своими переживаниями, поэтому я засунула свои обиды куда подальше и пошла за ним.

Когда мы прошли в темную квартиру, Ярослав сразу направился в ванную и уже через минуту я услышала звук льющейся воды. Облокотилась на стену и глубоко вдохнула, пытаясь восстановить до сих пор спирающее дыхание и унять бешеное сердцебиение. Потом оттолкнулась от стены и пошла на кухню за аптечкой. Зашла в ванну, и долго смотрела на сильное тело Ярослава, который смывал с себя кровь, просто стоя под струями воды. Через какое-то время он вскинул руки к лицу и начал умываться, вода брызнула в сторону, попав на мои руки и я поняла, что она холодная. Он очень долго стоял под холодным, почти ледяным душем.

Яр вышел из душа, не вытираясь, накинул на бедра полотенце и присел на край ванной. Поднял глаза, посмотрел на аптечку в моих руках, поднял уже затуманенный взгляд выше и долго всматривался в мое лицо.

— Принеси водки, — очень хрипло и тихо просит он.

— Здесь есть перекись и йод.

— Водки, — качая, головой, повторяет он. Быстро кладу аптечку на раковину, иду на кухню. Достаю из холодильника водку и возвращаюсь к Ярославу.

Открываю крышку, подхожу ближе, осматриваю глубокий порез и сдерживаюсь от стона.

— Яр, нужно в больницу, зашить. Рана очень глубокая.

— Просто налей водку, — он тянет руку, чтобы забрать бутылку, но я дергаюсь и выплескиваю водку на его порезанное плечо. Зажмуриваю глаза, думая, что это очень больно, но Яр никак не реагирует. Он все-таки забирает из моих дрожащих рук бутылку, и плескает еще больше холодной водки себе на плечо, которая растекается по его руке и стекает на пол. Ярослав прикладывается к бутылке и делает несколько жадных глотков, даже не поморщившись. Делает передышку, хватает воздух и вновь прикладывается к бутылке. Я выхожу из ступора, нахожу в аптечке бинт и начинаю бинтовать его предплечье, пока он продолжает пить.