в устных рассказах. Самым значительным из этих авторов является Го Юхуа, антрополог из Университета Цинхуа в Пекине. Ее книга 2013 года "Рассказ о страдальцах" написана в Янцзягоу и основана на многолетней полевой работе в этом регионе.

Один из главных выводов Го заключается в том, что голод и голодоморы эпохи Мао не были временными явлениями, как это было, когда Ма строил свои пещеры. Напротив, крестьяне страдали от голода три десятилетия, с конца 1940-х годов и до того момента, когда партия наконец разрешила вернуться к частной обработке земли в конце 1970-х годов.

Го увидел параллели между этой жестокой историей и событиями сегодняшнего дня. Кланы и религиозные организации обеспечивали структуру китайского общества. Цель партии заключалась в том, чтобы разрушить эти старые устои, чтобы ее новые методы социального контроля могли функционировать без каких-либо препятствий со стороны институтов или людей из докоммунистической эпохи.

Кроме того, старые ритуалы, такие как религиозные фестивали и праздники, были заменены ритуалами партии. Вместо мягких наставлений пайлоу о конфуцианских добродетелях из громкоговорителей раздавались объявления. Вместо ритуальных нападений на демонов во время религиозного фестиваля, реальные люди в виде землевладельцев были забиты до смерти. Вместо наследственной власти разросшихся семей и их сложных обязательств партийный аппарат навязывал обществу единообразный свод правил и предписаний, разработанных в отдаленных центрах власти.

Этот процесс не ограничивался заменой одних структур на другие. Дореволюционный Китай был местом эклектичных мыслей и конкурирующих групп. Император и его эмиссары находились далеко, а местное общество основывалось не на идеологии самого правителя, а на конфуцианстве, которое было выше мыслей любого правителя. Это давало возможность для независимых моральных действий, которые могли бросить вызов авторитету, даже если это часто было сопряжено с трудностями. В Китае после 1948 года даже эта слабая возможность была уничтожена. Партия слилась с государством, создав авторитарный уклон, который Народная Республика так и не смогла оставить.

В устных рассказах Го местные жители называли себя "страдальцами", или shoukuren, потому что все, кто занимался сельским хозяйством, страдали от засух и голода. В названии своей книги Го использует это слово для обозначения этих бедных фермеров, но она также использует его метафорически. Подобно романисту Ван Сяобо и его идее "молчаливого большинства" жертв, она рассматривает страдальцев Янцзякоу как символ того, как китайское общество было ожесточено коммунистической революцией.

Ее исследования превратили Го в одного из самых откровенных защитников жертв государственной власти в Китае. Она сохранила свою должность в Цинхуа, но, как и многим другим контр-историкам, ей не позволили подняться до высших ступеней своей профессии. Ей не дали ни стажа, ни жилья для преподавателей, что является существенным преимуществом в таком городе, как Пекин, с высокими ценами на недвижимость. Вместо этого они с мужем купили квартиру в отдаленном пригороде города, и она ездит в университетский городок на работу. Кроме того, ей никогда не давали аспирантов для руководства и разрешали преподавать только базовые курсы. В 2022 году она была вынуждена уйти на досрочную пенсию.

Но на протяжении 2010-х и 20-х годов она оставалась одним из самых влиятельных общественных интеллектуалов Китая. Когда она впервые опубликовала свою книгу в 2006 году, было легко воспринимать кампании, бушевавшие в Янцзягоу, как нечто из прошлого - эпоху Мао, которая уже на поколение или два отдалилась от настоящего. Однако Го всегда настаивала на том, что тоталитарная сторона государства никогда не исчезала. Его легитимность никогда не основывалась на демократической или народной поддержке, а обеспечивалась путем проведения политики через публичные кампании, будь то поддержка Олимпийских игр или дипломатические обиды и претензии. Она много публиковалась и путешествовала по Китаю, выступая на небольших собраниях общественных интеллектуалов-единомышленников, особенно на одном из них в бывшей имперской столице Сиане.

 

8.

Затерянный город

 

древняя столица Сиань была построена в паутине водных путей, защищенных самыми суровыми горами Китая. Он расположен к югу от великого Лёссового плато, которое укрыло Сиань от кочевых племен, пришедших с территории современной Монголии. Его, как ладонью, обхватывают горы Чжуннань - легендарное место обитания мистиков и отшельников, разделяющее северный и южный Китай. Он находится далеко от побережья, но его водные пути огибают город, питая и связывая его с остальной частью страны.

В древние времена самой печально известной из этих рек была Ба в восточных пригородах Сианя. Даже сегодня она является синонимом печали: последняя переправа, после которой друг или любимый человек действительно уезжал из столицы в один из дальних форпостов империи, часто уже никогда не возвращаясь. Поэт VIII века Ли Бай писал:

Река Ба течет огромным и величественным потоком.

Вверху древние деревья без цветов

Внизу - грусть весенней травы.

Сегодня этот район представляет собой другую печаль: унылое однообразие китайских городов. Ба по-прежнему течет просторно и величественно, но пространство над ней заполнено 15-этажными жилыми домами, обнесенными бритвенной проволокой, а земля под ней - это сетка разбитых тротуаров и припаркованных автомобилей. Район обслуживает одна линия надземного метро, крыша станции сделана из рифленого железа, которое забивал дождь одним сентябрьским утром, когда Цзян Сюэ приехал навестить друга.

Она проехала на крошечном тришау полмили до жилого комплекса, которому было всего двадцать лет, но старел он неестественно быстро: бетон уже потрескался, а краска обесцветилась. Внешний вид здания наводил на мысль, что всего через несколько лет его снесут, как и фермерские деревни и городки, которые оно вытеснило.

В одной из башен жил мягкий 65-летний мужчина, который, по словам Цзян Сюэ, был ее цяньбэем, или старцем: Чжан Шихэ, новаторский гражданский журналист. Он был наиболее известен, когда жил в Пекине в 1990-х и 2000-х годах, снимая короткие видеофильмы о глубинке. Он был изгнан из столицы во время репрессий 2011 года, вызванных восстанием арабского мира против авторитарных лидеров. Опасаясь, что подобное может распространиться и в Китае, чиновники начали уничтожать яркую сцену независимых писателей, документалистов и художников, которые собирались в Пекине в течение первых 30 лет эпохи реформ. Чжан вернулся в свой родной город Сиань, где также учился в университете и сейчас живет Цзян Сюэ.

В квартире Чжана царил уютный беспорядок. Столы были заставлены переполненными пепельницами, грязными стаканами, а на столах и стульях были разбросаны случайные предметы фотоаппаратуры. Странный застекленный балкон огибал квартиру снаружи, как проходной двор, позволяя посетителям без предупреждения переходить из гостиной в спальню. В коридоре стояли ящики с водой, пивом и потрепанным велосипедом, на котором он ездил по Китаю, снимая и беря интервью.