— Господи, Тенева, и что же тебе в неведении не живётся?!

— Богдан, — уже спокойно произношу его имя как мольбу.

Он нервно выдыхает и перехватывает мои пальцы, сильно сжимая.

— Это не ваша игрушка.

Ничего не понимаю, что, естественно, отражается на моём лице.

— Этого медведя я дарил своей племяннице. Не знаю, как именно он попал к Александру, но он просто передарил своей дочери чужую вещь. Это омерзительно.

— Может, ты перепутал?

Но Аренский меня тут же перебивает.

— Он именной. На его животе вышиты на заказ инициалы.

ОБ. Я помню.

— Инициалы… я думала, это просто логотип компании, — очень удивлённая открытием я подаюсь давлению рук Аренского.

И вот меня уже усадили в машину. Вырываюсь из воспоминаний от громких возгласов Эвелины.

Кнопка смотрит в окно и машет рукой пасущемуся стаду коров, не замечая моего подавленного состояния.

Сейчас эта правда о Саше и его поступках меня уже не удивляет. Как к нему попала игрушка, меня тоже не волновало, да, по сути, это и неважно. Просто всё это послужило очередным напоминаем о моей неразборчивости в людях и абсолютной слепоте.

— Мам, а тебе нравится мой новый медведь?

Вопрос дочки вытаскивает в реальность меня, снова зависшую в воспоминаниях моего когда-то кажущегося счастливого прошлого.

— Конечно. Он очень милый и большой.

Эва радостно соглашается.

— Теперь ты не сможешь брать его с собой, — тут же добавляю я.

— Этого нет, но дядя Кощей, ой, Дан, купил мне ещё маленького.

Улыбаясь во весь рот, мой ребёнок достаёт из рюкзака уменьшенную копию пушистого пассажира.

Ну в этом весь Аренский… так сказать, подготовился по всем фронтам. Показываю дочери большой палец в знак моего восхищения.

Уже перед домом вспоминаю, что мобилка моя всё также на беззвучном режиме, поэтому надо бы проверить ее.

Пять пропущенных от Сабурова, один от тётки, несколько сообщений с работы и одно короткое, но огромное по своей значимости сообщение того же Кирилла.

«Позвони! Срочно!»

Не хочу, так как знаю, о чём пойдёт речь, а я не готова.

И когда буду готова, тоже непонятно. Головная боль, усталость и общая нервозность не дают мне сосредоточиться, чтобы попытаться решить мою проблему.

А уже давно пора. Тут вариантов то особо нет. Или есть?!

Ева

Это тот самый тупик, когда бежишь во сне, а впереди только огромная кирпичная стена, а сзади ОНО — вселенское зло, но тут ты падаешь в кроличью нору и вот, вроде бы, выход, но то ли дверь слишком мала, то ли ты слишком огромная.

И если вчера я ещё хотела попытаться разобраться, в чём загвоздка, то сегодня, сидя с чемоданами и билетами на самолёт в руках, я сбегала.

В отпуск.

Ну это официальная версия, ибо за все эти годы работы Тенева Ева Леонидовна там ни разу не была. Начальница отдела кадров, глядя на моё лицо после бессонной ночи, просто забрала заявление и заверила, что на подпись главному занесёт сама, а так я на законных основаниях могу отчаливать.

Что я и делаю.

Эвелина, позабыв о недавней травме, носится вокруг меня с неописуемым восторгом на лице — её мечты сбываются, а я, отключив мобильник, пыталась «заразиться» восторгом дочери.

— Мама, а самолёт большой?

— Ага.

— А там жарко?

— Очень.

— А холодное мороженое там продают? Или оно сразу тает?

— Обязательно. Ты успеешь его слопать, Кнопка.

И снова, изображая полёт самолёта, круги вокруг чемоданов.

— Мам, а дядя Кощей с нами не летит?

Я вздрогнула. Отрицательно качнула головой.

— Почему? Вы же вместе летали… часто

Эва стояла передо мной задумчивая и явно желающая получить объяснения на свои размышления. Да, летали…не поездки, а пытки без ножа и игл.

Да только, что я могла ей сказать, если сама не понимала. Не знала, что мне делать и как быть со своими мыслями и желаниями.

Кажется, вот оно счастье — лови! Кирилл — прекрасный и заботливый жених, готовый попытаться осчастливить тебя разведёнку, но … нет же…

Меня тянет не туда, меня тянет на святой грех … разрушить чужой брак, каким бы он ни был, увести чужого мужа и на этом пепелище построить новую жизнь.

Ужас, от которого не проснуться и не сбежать! Я стану как та, что когда-то сломала мою жизнь?!

Из пучины самокопания выдёргивает женский голос, оповещающий о начале посадки на наш рейс. Так что продолжаю свой позорный побег от реальности и взвешенных решений.

Мне нужно передохнуть. Подумать. Успокоиться. И выспаться.

Я плохо сплю со времён смерти мамы, и это становится хроническим и беспросветным наказанием.

Турция встречает нас палящим зноем, отличным сервисом, а самое главное, это практически единственное место, куда я вчера около шести вечера смогла найти горящую путёвку на двоих.

Отель расположен в первой линии, так что в первую очередь дочь тащит меня на море. У неё к воде особая любовь, ещё едва начала соображать, но её уже тянуло к изображениям водной стихии, а шум прибоя был лучшей колыбельной.

Номер у нас двухкомнатный, что для нас двоих девчонок многовато, но прелесть этого удобства я смогла оценить позднее вечером. Уложив утомленную эмоциями Эву спать, я комфортно расположилась в соседней комнате, не боясь потревожить детский сон.

Книги, лёгкий перекус, заказанный по телефону, и прекрасный пейзаж в огромных окнах был как раз тем, что доктор прописал.

Вот только сон всё не шёл. Ванна с успокаивающими аромамаслами, пара бокалов красного вина и три часа ночи, кажется, начинали давать свои плоды. Головная боль утихала, мысли текли уже не так мучительно тяжело, поэтому я решаю лечь тут же на диване.

Во сне мелькают лица моих мучителей и укоризненный взгляд мамы как напоминание о моей никчёмности, что давит камнем на грудь. Я задыхаюсь, не желая больше спать, но проснуться не получается. А потом внезапный щелчок в тишине комнаты меня будит.

Резко сажусь на диване, быстро и тяжело дыша. Открыть глаза не получается, так как веки горят и даже просто моргать больно. Будто меня действительно кто-то душил, а теперь никак надышаться не получается. В груди привычный ком боли и отчаяния, который я давлю силой мысли в глубины сознания.

Поэтому, когда меня, зависшую между сном и реальностью, обнимают чьи-то руки, я подпрыгиваю на месте, едва не закричав.