- Нам лучше уйти, — сказала она, нежно погладив его по голове. — Я пришлю музию к тебе на несколько дней.

- Но я лечу только детей, — пробормотал Августин, рассматривая меня с грустным и виноватым видом.

- Она не нуждается в лечении, — засмеялась донья Мерседес. — Все, чего она хочет, это смотреть на тебя и слушать твои истории.

XXII

Я вскочила от толчка. Что-то свалилось на постель у моих ног с сильным стуком. Собака, спящая поблизости, вскинула голову, навострила уши, но не услышав ничего, кроме моих проклятий, вновь положила голову на свои передние лапы. Секунду я совершенно не понимала, где нахожусь. Услышав мягкий настойчивый шепот доньи Мерседес, я вспомнила, что нахожусь в доме брата Леона Чирино, в маленьком городке в часе езды от Курмины. Я прилегла на раскладушке, а они собрались на кухне. Леон Чирино и я с доньей Мерседес приехали сюда в середине ночи. Они хотели провести частный сеанс для его брата.

Закрыв глаза, я села на скомканную подушку и прислушалась к успокаивающим звукам голоса целительницы. Мне казалось, что звуки окутывают меня. Я почти заснула, когда новая серия шума разбудила меня вновь.

Затхлое одеяло, которым я была укрыта, обкрутилось вокруг моей шеи. Я приподнялась, чтобы расправить его, и вскрикнула, увидев кота Августина, который сидел на моих коленях.

— Почему ты всегда визжишь, когда видишь моего любимца? — Голос, пришедший из темноты, был наполнен мягкой иронией. Августин, усевшись на край моей постели, скрестил ноги и забрал своего кота. — Я пришел тебя защитить от собаки, — объяснил он. Его блестящие голубые глаза смотрели мне в лицо. — Собаки фактически не спят по ночам. Если ты откроешь глаза в темноте, то можешь увидеть, что собака следит за тобой всю ночь. Поэтому их и называют сторожевыми псами. — Он засмеялся над своей шуткой.

Я было открыла рот, желая что-то сказать ему. Но ни слова не сорвалось с моих губ. Едва я потянулась к нему, Августин и кот, смутно дрожа перед моими глазами, исчезли, растворясь в воздухе. Наверно, они были во дворе, подумала я, и вышли туда же. Но наполненный предрассветными сумерками двор был пуст.

Я взглянула на свои часы. С момента, как мы приехали сюда, прошло всего два часа. Я подумала о том, что проспала слишком мало, чтобы вставать, и вновь повалилась на раскладушку. Натянув на голову одеяло, я задремала.

Меня разбудили звуки голосов и музыки. Воздух был наполнен ароматом кофе. Леон Чирино, склонясь над керосиновой плитой, процеживал кофе через фланелевое ситечко.

- Ну как, хорошо выспалась? — спросил он, приглашая меня сесть рядом.

Я уселась за большой квадратный стол, покрытый совершенно новой клеенкой. Он налил две чашки кофе и добавил в каждую по щедрой порции тростникового ликера.

- Это для силы, — сказал он, двигая ко мне дымящуюся чашку.

Боясь опьянеть, я сделала несколько неуверенных глотков. Чашечка была раскрашена розами, по краю шел золотой ободок.

Он снова налил в чашку кофе и ликер.

- Донья Мерседес говорит, что ты ясновидящий, — сказала я. — Ты можешь рассказать, что ждет меня в будущем? — Я надеялась, что своим резким вопросом смогу добиться откровенного ответа.

- Милая моя, — сказал он с той очаровательно выдержкой, какую старые люди демонстрируют в обращении с кем-то моложе себя. — Я старый приятель доньи Мерседес. Я живу ее призраками и ее воспоминаниями. Я разделяю ее одиночество. — Он сплюнул сквозь зубы, вытащил две сигареты из пачки на столе и положил одну за ухо. — Ты лучше сходи и повидайся с Августином, — посоветовал он. — Августин всегда начинает работать с рассветом. Пойдем, я покажу тебе дорогу в город.

- Ты просто уходишь от вопроса, — сказала я, не обращая внимания на его нетерпеливые попытки выпроводить меня из дома.

Смешное и смущенное выражение появилось на его лице.

- Я не могу рассказать, что ждет тебя в будущем, — заявил он. — Ясновидящие лишь мельком видят вещи, которых они совершенно не понимают, а затем они придумывают остальное.

Он взял мою руку и фактически вытащил меня наружу.

- Я покажу тебе дорогу к дому Августина, — повторил он несколько раз. — Если ты пойдешь этим путем, — сказал он, указывая на тропинку, сбегавшую с холма, — ты достигнешь города, а там любой скажет тебе, где живет Августин.

- А как же донья Мерседес? — спросила я.

- Мы встретимся с тобой вечером, — ответил он. Затем, склонясь ко мне, он добавил таинственным шепотом: — Донья Мерседес и я убьем целый день на дело моего брата.

Воздух наполнился щебетанием птиц и благоуханием зрелых плодов, которые среди темной листвы блестели золотыми слитками. Проторенный путь, сбегавший по склону, вытекал на широкую улицу и вновь сворачивал в холмы уже на другом конце жаркого, залитого солнцем города.

Женщины, подметавшие цементный тротуар перед своими ярко раскрашенными домами, остановились на секунду и, повернувшись, приветствовали меня, когда я проходила мимо.

- Вы не могли бы сказать, где живет целитель Августин, — спросила я одну из женщин.

- Конечно могу, — ответила она, положив подбородок на руки, сложенные на рукоятке метлы. Громким голосом — чтобы слышали любопытные соседки — она направила меня к зеленому домику в самом конце улицы. — Вот этот, с большой антенной на крыше. Ты не ошибешься. — Она снизила голос до шепота и конфиденциально заверила меня, что Августин может вылечить что угодно — от бессонницы до змеиного укуса. Даже рак и проказа ему были нипочем. Его юные пациенты всегда уходили здоровыми.

Я постучала в парадную дверь дома Августина, но никто не отзывался.

- Заходи, не стесняйся, — крикнула маленькая девочка, выглядывая из окна дома напротив. — Августин наверно не слышит. Он в задней части дома.

Последовав ее совету, я шагнула во внутреннее патио и побрела, заглядывая в каждую комнату. Не считая гамаков, две первые комнаты были совершенно пустыми. Следующая служила гостиной. Стены ее были украшены календарями и журнальными вырезками. Перед огромным телевизором выстроился ряд стульев и кушеток.

Дальше была кухня. За ней, через нишу, начиналась следующая комната, где за большим столом сидел Августин. Когда я появилась, он галантно встал и, улыбаясь, почесал свою голову. Другую руку он засунул в глубокий карман поношенных штанов цвета хаки. Его белая рубашка была залатана, а манжеты рукавов обтрепались от старости.

- Это Мой рабочий кабинет! — гордо воскликнул он, обводя рукой пространство вокруг себя. — Я всех встречаю здесь. И ко мне всегда можно. Мои пациенты приходят через эту дверь. Она приносит им счастье.

Комната, хорошо проветренная и освещенная, имела два окна, которые